Николай Платонович Огарёв

(Лаврову)

Ночная тьма безмолвие приносит
И к отдыху зовёт меня.
Пора, пора! покоя тело просит,
Душа устала в вихре дня.
Молю тебя, пред сном грядущим, Боже:
Дай людям мир; благослови
Младенца сон, и нищенское ложе,
И слезы тихие любви!

И день и ночь, дитя моё,
Я занят мысленно тобою;
Ищу уныние твоё
Рассеять любящей рукою.
Невольно взгляда твоего
Я вспоминаю выраженье
И голос слов твоих, его
Неуловимое значенье:
Я узнавать в тебе привык
И каждой мысли след летучий,

Вот год ещё прошёл, как сновиденье,
Исчез, примкнулся к тьме годов;
Недавний труп нашёл успокоенье
Среди истлевших мертвецов.
Остался жить среди воспоминаний,
С толпой утрат, с толпой скорбей,
С толпой возвышенных мечтаний,

Опять я видел вас во сне...
Давно объят сердечной ленью —
Я и не ждал, чтоб кроткой тенью,
Мелькнув, явились вы мне.
Зачем я вызвал образ милый?
Зачем с мучительною силой
Опять бужу в душе моей
Печаль и счастье прошлых дней?

Огонь, огонь в душе горит
И грудь и давит и теснит,
И новый мир, мечта созданья,
Я б тем огнём одушевил,
Преград где б не было желаньям
И дух свободно бы парил —
Все будет ясно предо мною,
Сорву завесу с бытия,
И все с душевной полнотою,

Ты пришло уже, небо туманное,
Ты рассыпалось мелким дождём,
Ты повеяло холодом, сыростью
В опечаленном крае моём.
Улетели куда-то все пташечки;
Лишь ворона, на голом суку
Сидя, жалобно каркает, каркает -
И наводит на сердце тоску.

Ты пришло уже, небо туманное,
Ты рассыпалось мелким дождём,
Ты повеяло холодом, сыростью
В опечаленном крае моём.
Улетели куда-то все пташечки;
Лишь ворона, на голом суку
Сидя, жалобно каркает, каркает —
И наводит на сердце тоску.

Как были хороши порой весенней неги -
И свежесть мягкая зазеленевших трав,
И листьев молодых душистые побеги
По ветвям трепетным проснувшихся дубрав,
И дня роскошное и теплое сиянье,
И ярких красок нежное слиянье!
Но сердцу ближе вы, осенние отливы,

О! Не великий князь (когда-то либерал),
От ссыльных сверстников далеко ты удрал
В жандармскую любовь — к престолу, не к народу,
Продажностью писак втесняемую в моду, —
Твой неуклюжий стих теперь, когда попал
В потаповский, то бишь в катковский сей журнал,