Ночь

Нам двоим посвящённая,
очень краткая,
очень долгая,
не по-зимнему чёрная,
ночь туманная, волглая,
неспокойная, странная...
Может, всё ещё сбудется?
Мне - лукавить не стану
всё глаза твои чудятся,
то молящие, жалкие,

Не остывшая от зною,
Ночь июльская блистала...
И над тусклою землёю
Небо, полное грозою,
Всё в зарницах трепетало...

Словно тяжкие ресницы
Подымались над землею,
И сквозь беглые зарницы
Чьи-то грозные зеницы
Загоралися порою...

Не принимай во мне участья
И не обманывай жильём,
Поскольку улица, отчасти,
Одна - спасение моё.

Я разучил её теченье,
Одолевая, обомлел,
Возможно, лучшего леченья
И не бывает на земле.

Нежно-нежно, тонко-тонко
Что-то свистнуло в сосне.
Черноглазого ребёнка
Я увидела во сне.

Так у сосенки у красной
Каплет жаркая смола.
Так в ночи моей прекрасной
Ходит по сердцу пила.

Крестьянский дом в Пасанаури.
Ночлега доброго уют.
...Вдали играют на чонгури
и песню юноши поют.

Щебечут девушки, как птицы,
на галерейке, о своём...
В ущелье тесном ночь клубится,
и тонет в ней крестьянский дом.

Миссис и мистер Бокли
Ночью проснулись вдруг.
Миссис и мистер Бокли
Открыли старый сундук.
Миссис и мистер Бокли
Достали из сундука
Большие морские бинокли
И орехи
(Четыре мешка).

Ночное небо так угрюмо,
Заволокло со всех сторон.
То не угроза и не дума,
То вялый, безотрадный сон.
Одни зарницы огневые,
Воспламеняясь чередой,
Как демоны глухонемые,
Ведут беседу меж собой.

Горел костёр под небом Крыма,
Стреляя звёздами во тьму,
А мне смолистый запах дыма
Напомнил Горького в Крыму.

Он слушал буйный шум прибоя
И треск обугленной коры.
И, верно, видел пред собою
Свои походные костры.

Мы будем суровы и откровенны.
Мы лампу закроем газетным листом.
О самом прекрасном, о самом простом
разговаривать будем мы.

Откуда нашлись такие слова?
Неужто мы их придумали сами?
Тихими, тихими голосами
разговаривать будем мы.

Горит костёр, и дремлет плоскодонка.
И слышится всю ночь из-за реки,
Как жалобно, взволнованно и тонко
Своё болото хвалят кулики.

Звучит на башне медь — час нощи,
Во мраке стонет томный глас.
Все спят — прядут лишь парки тощи,
Ах, гроба ночь покрыла нас.
Всё тихо вкруг, лишь меж собою
Толпящись тени, мнится мне,
Как тихи ветры над водою,
В туманной шепчут тишине.

Ночь, осиянная звёздами,
С золоторогою луной,
Над заблиставшими снегами
Скользит размеренной стопой.

Я, полюбивший до забвенья
Великолепие пустынь,
Мятельный прах, унылость пенья
И порубежную полынь, —