Стихи о жизни и смерти

День назывался "первым сентября".
Детишки шли, поскольку - осень, в школу.
А немцы открывали полосатый
шлагбаум поляков. И с гуденьем танки,
как ногтем - шоколадную фольгу,
разгладили улан. Достань стаканы
и выпьем водки за улан, стоящих

Семь дней усталый старый Бог
В запале, в зашоре, в запаре
Творил убогий наш лубок
И каждой твари - по паре.

Вот твой билет, вот твой вагон.
Всё в лучшем виде одному тебе дано:
В цветном раю увидеть сон -
Трехвековое непрерывное кино.
Всё позади, уже сняты
Все отпечатки, контрабанды не берём.
Как херувим стерилен ты,

Брожу ли я вдоль улиц шумных,
Вхожу ль во многолюдный храм,
Сижу ль меж юношей безумных,
Я предаюсь моим мечтам.

Я говорю: промчатся годы,
И сколько здесь ни видно нас,
Мы все сойдём под вечны своды -
И чей-нибудь уж близок час.

В восторге я! Душа поёт!
Противоборцы перемерли,
И подсознанье выдаёт
Общеприемлимые перлы.

А наша первая пластинка -
Неужто ли заезжена?
Ну что мы делаем, Маринка!
Ведь жизнь - одна, одна, одна!

В прозе и стихах с головы до ног.
Радуга, цветы - всякий хрен...
Ты, приятель, от любви оглох,
А я, приятель, очень жду тебя
К себе в плен.

Взойдёшь на мой порог,
Начертишь мелом круг,
Снимешь свой синий чулок
И запряжёшься в старый плуг.

Я привыкаю быть скрученным в сферы
Угольной пыли, селитры и серы.
Я примерзаю к зеркалу
Полированной стали крохотным телом
Изъеденным молью...

Я проживаю в стволе револьвера
В белой горячке плюющего кровью,
Дары приносящего белым снегом...

Вернулся с неба, принёс гостинцы.
Вот это людям, а это детям.

А это птицам. А это, видишь,
Себе обновку на небе справил.

Плету корзинки, конверты клею.
И умираю, и не умею...

Едешь ли в поезде, в автомобиле,
Или гуляешь, хлебнувши винца, -
При современном машинном обилье
Трудно по жизни пройти до конца.

Вот в плащах, подобных плащ-палаткам, -
Кто решил <в> такое одевать! -
Чтоб не стать останками остаткам, -
Люди начинают колдовать.

Время года - зима. На границах спокойствие. Сны
переполнены чем-то замужним, как вязким вареньем.
И глаза праотца наблюдают за дрожью блесны,
торжествующей втуне победу над щучьим веленьем.
Хлопни оземь хвостом, и в морозной декабрьской мгле

Два чувства дивно близки нам -
В них обретает сердце пищу -
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.

Животворящая святыня!
Земля была б без них мертва,
Как . . . . пустыня
И как алтарь без божества.