Я. П. Полонскому ("Полонский! суждено опять судьбою злою...")

Полонский! суждено опять судьбою злою
‎Нам розно дни влачить;
Меж тем моя душа сроднилась уж с тобою —
‎Ей нужно так любить!
Да! в мире для неё нужна душа другая,
‎Которой бы порой
Хоть знак подать, что мы, друг друга понимая,
‎Свершаем путь земной!
И часто я, когда иду лесной опушкой
‎И, прячася за ель,
Стараюсь обмануть искусственною мушкой
‎Пугливую форель,
И предо мной шумит ручей студеноводный,
‎А ров, где льётся он,
Уж тени полн, и пар над ним бежит холодный,
‎Меж тем как озарен
Вверху растущий лес последним солнца светом, —
‎От сердца полноты
Я б перемолвиться желал тогда с поэтом,
‎И думаю — где ты?
Где ты?.. О, боже мой! ты там, где в оны годы
‎Беспечно я бродил…
Прости невольный вздох!.. полуденной природы
‎И Рим я не забыл!
Обломки красные средь рощи кипарисной,
‎Под небом голубым, —
Величием своим и грязью живописной
‎Он по душе мне, Рим!
Как часто на конях мы римскою долиной
‎Неслись во весь опор;
Коней остановив, снимали вид руины
‎И очерк дальних гор,
И града вечного в тумане купол гордый,
‎А там водопровод
И черных буйволов к нам поднятые морды
‎В осоке, из болот…
И эти городки, куда в веселье диком,
‎Как будто ошалев,
Врывались мы потом, преследуемы криком
‎Старух, детей и дев…
Там с громом подскакав к радушной австерии,
‎Суровых поселян
Напаивали мы, крича «ура!» России,
‎Ругая Ватикан
И вековой союз монахов и германцев…
‎А пламенный народ
На ветреную речь безвестных чужестранцев,
‎Бывало, слезы льёт…
Средь этих шалостей высокий труд и дума,
‎Вазари и Тацит,
И сладостный певец Тибура и Пестума,
‎И Дант, и Феокрит…
А ночи лунные в руинах Колизея!..
‎Мне кажется теперь,
Что игры зверские я видел и, немея,
‎Внимал, как злится зверь,
Как шумно валит чернь, толкаясь, на ступени,
‎При кликах торжества,
А на арене две белеющие тени
‎Ждут, обнимаясь, льва…
О, дни волшебные! о, годы золотые!
‎О, как светла тогда
Казалась наших дней над милою Россией
‎Всходившая звезда!
Где ж сверстники мои? Где Штернберг? Где Иванов?
‎Ставассер милый мой?
Где наши замыслы? Где ряд блестящих планов?
‎Где гений их живой?
Где пышные мечты о русском пантеоне,
‎Где б наших имена
Сиять должны в веках, как звезды в небосклоне,
‎Как вечная весна?..
О, милые мои!.. Слезой не провожая,
‎Как чуждых всем сирот,
Их Рим похоронил, кого, увы! не зная,
‎Земле он предает!..
А брат мой, милый брат…. Ах, многие почили!
‎И имя их звучит
Воспоминанием какой-то чудной были,
‎И сердце мне щемит…
Все сгибли, полные надеждами святыми
‎И в блеске сил своих,
И я, осиротев, я плачу и над ними,
‎И над мечтами их!..
Ах, жизнь моя уже печалями богата;
‎Уже за мной в пути
Есть несколько могил, есть горе и утрата…
‎Прости мне, друг, прости…
Я больше наводить тоски тебе не буду
‎Непрошеной слезой,
И в воды быстрые закидываю уду,
‎На все махнув рукой.