Без категории

А может быть и то: под слоем пыли
Меж тех, чьи книги только мышь грызёт,
Кого давно на чердаке забыли,
Историк важный и меня найдёт
И песнь мою о стародавней были
С улыбкою внимательной прочтёт,
И гордую в изгнании суровом

Теперь с тобой прощаясь, мы почтим,
Богиня, ту, что тихо спит во гробе,
Кто ангелом-хранителем твоим
Была во мраке, холоде и злобе.
Возлюбленную тень благословим:
Вы были мне заступницами обе,
И верую, что в час последний вновь

Ты в горестный и страшный час, родная,
Придёшь ко мне не с горестным лицом,
Не слабая, не жалкая, больная,
Такой, как ты была перед концом,
Но с девственной улыбкой, молодая,
С торжественно сияющим венцом,
Меня в преддверье новой жизни встретишь

Сотрешь с чела в предсмертной тишине
Холодный пот моей последней муки.
Чтоб слаще мне спалось в могильном сне,
Баюкая, на любящие руки
Возьмешь меня и тихо скажешь мне:
«Не бойся же, — нет смерти, нет разлуки.
Тебе я песню прежнюю спою, —

Зачем ты дал нам две души, Господь?
Друг друга ненавидя и страдая,
Напрасно в людях спорят дух и плоть,
Любовь небесная, любовь земная:
Одна другой не может побороть.
С Владыкой Тьмы враждует Ангел рая:
Кому из них я первенство отдам,

Не смейся же, читатель благосклонный,
Что мы с тобой нежданно перешли
От прачки Лены с барышней-Мадонной
К противоречьям неба и земли:
Один закон владеет непреклонный
Созвездьями, горящими вдали,
С их правильным восходом и закатом

Так сразу я в двух женщин был влюблён:
Мне самому казалось это диким…
Уже тогда, с младенческих времён,
Лукавым духом, Янусом двуликим,
Неопытный мой ум был соблазнён,
И с этих пор я с ужасом великим
Всю жизнь внимал, как с Богом спорит бес,

Тот узел Гордиев чей меч разрубит?
О, если бы решить я только мог.
Кого душа моя сильнее любит,
Кто сердцу ближе: Демон или Бог!
Их двойственный соблазн меня погубит:
Я все ещё стою меж двух дорог,
И с прачкой Леной борется богиня —

Я осенью в тот год увидел Крым:
Казался край далёкий сном волшебным.
Я не из тех, кому приятен дым
Отечества, и был всегда целебным
Мне путь далёкий к небесам иным.
Отец мой ехал по делам служебным;
Его давно уже молила мать

В обители Георгия Святого
Здесь иноки нашли себе приют,
Но по ночам на мысе диком снова
Колонны храма белого встают —
Языческие призраки былого,
И волны гимн торжественный поют…
Там я бродил, и сердце грустью ныло,
А колокол вдали звучал уныло.

О, боги древности, я чуял вас,
Когда в безмолвной и печальной тризне
Сюда ваш рой слетал в предзвездный час:
Казалось мне, — в иной далёкой жизни
Я с вами здесь бывал уже не раз
И ныне вновь пришёл к моей отчизне;
С виденьями богов наедине

Обвеян прелестью твоей, Эллада,
В какие был я думы погружен,
Чему душа была безумно рада,
Когда горел полдневный небосклон
И волн дышала вечная прохлада
На высоте меж греческих колонн
Той полукруглой маленькой веранды
Над рощами тенистой Ореанды.