Дмитрий Дмитриевич Минаев

Долго, жарко молился твоей красоте я,
И мольба так всесильна была,
Что сошла ты с подножья, моя Галатея,
Ты, стату́я моя, ожила.
Но под северной мглою холодного крова
Снова сон тебя прежний сковал
И взошла ты, немая красавица, снова

К чему стремимся мы — никак нельзя постичь.
У нас и радости наполовину с горем;
Мы если спим — нас не разбудит бич,
Уж если пьём — так разливанным морем,
Врать захотим — на всю Европу порем дичь,
А драть начнём — весь город перепорем.

В зверинце, в железную клетку посажен,
Лев гордый, гроза африканских степей,
В неволе, на узком пространстве двух сажен,
Сживается с участью рабской своей.
И странно смотреть на могучего зверя:
Казалось бы мог он стремительно, в миг,