Сергей Зябко

Бессильны кисти живописца
Схватить духовный облик твой
Не хочет на холсты ложиться
Взгляд цепкий, пристальный, живой

Был в жизни одинок твой гений
Непонятым остался он
И на Кавказ без объяснений
Ты был за стих свой удалён

Багряно-красными лучами,
Прощаясь с тёплым летним днём,
На солнце блики догорали,
В лесу запахло сентябрём.

В низине квакали лягушки,
Цвели кувшинки у ручья,
А запоздалая кукушка
Сменила трели соловья.

Восток зарёю золочённый -
природой вытканный ковёр.
Росою воздух напоённый,
туман над серебром озёр.

Грибные шляпки - невидимки,
ромашки тянутся к теплу
и первый луч в туманной дымке,
ласкает летнюю листву.

Солнце клонится к закату,
Спать ложится на покой.
Заступает на дежурство,
Месяц яркий, золотой.

Вечер алый и багряный,
Звезды первые зажглись,
Ветерок ласкает пьяный,
Мысли он уносит ввысь

Утро росистое, звонкое, ясное,
солнышко встало лучистое, красное.
Воздух хрустальный насыщен мечтою,
трель соловья бубенцом под горою.

Любовь сказала лжи: - Не трожь!
Святое чувство не тревожь!
Но засмеялась ложь в ответ:
- Ведь без меня любви-то нет.

Кудри черёмухи, кисти душистые,
Кружит пьянящий хмельной аромат.
Рядом сирени кусты шелковистые,
Цветом лиловым на солнце горят.

В эти мартовские ночи,
нимбом света с позолотой,
лик луны лучом отточен,
свет волшебной льётся нотой.

В воздухе весеннем тайна,
ночь пьянит и будоражит.
В мире лунном и бескрайнем
Орион стоит на страже.

В последний масленицы день,
Желудок чуя облегченье
Хотел у сердца попросить прощенье,
Но съев блинов ушёл на бюллетень.

На горе крутой, высокой,
Терем дивный одинокий
Солнце утром освещает,
Окна светом озаряет.
Луч к окошку прислонился
Посмотрел и удивился,
Безмятежным сладким сном
Спит царица за окном.
Он в зайчонка превратился
И в светлице очутился.