Стихотворение

XXXII

СТАНСЫ

(Из Байрона)

Когда воин не может за свой биться дом,
Пусть сражается он за Свободу соседей;
Пускай помнит о Риме и Греции он,
Что за славу погибнуть — достойнейший жребий!

XXXI

Я был давным-давно в Арабских Эмиратах,
Смотрел на красоту Персидского залива
И видел вдалеке прославленный Иран,
Напоминавший мне о горестных утратах,
Когда меня ты почему-то разлюбила,
Оставив на прощанье много в сердце ран.

В обыкновенный зимний час
Ни снегопада. Ни в лучах
Сугробы пышные. Кружась,
Большие хлопья не порхают.
Кругом ничто не засверкает.
Ни о каких тут чудесах
В подобный миг не помышляешь.
Лишь мелкий, изредка, скупой,
Едва заметною крупой

Театр. На сцене Даль шута играет.
Затмил своей игрой он короля.
И каждый раз творя,
Он отдавал всего себя.
Душою, связан был с Высоцким,
Его он сердцем понимал,
Хотя на сцене вместе не играл.
Володя песни сочинял
И на гитаре исполнял.

Высоцкий был талант,
Артист, поэт и музыкант.
Искусством был объят.
Когда на сцену выходил,
То зал его боготворил.
Он всеми был любим,
Но не всегда был понят.
Хотел сыграть, но нет, провал.
Когда депрессия, кто помогал?

На смену стуже серебристой,
Едва стемнело за окном,
Январский сон нарушив свистом, –
Запел свирепо Снежный шторм.

Очнулись сонные деревья,
Внимая голосу в ночи,
Что словно маятник огромный
То возникает, то молчит.

XXX

XXIX

XXVIII

Я ОТДАЛЯЮСЬ ПОД ПОКРОВОМ НОЧИ

Я отдаляюсь под покровом ночи,
Чтоб с тёмной силой заключить завет
У древа Вотана средь тихой рощи,
Где руны источают лунный свет.

XXVII