Маргарита Агашина

Я здесь бывала. Всё мне здесь знакомо.
И всё же через грохот заводской
меня ведёт товарищ из завкома
и откровенно сетует с тоской:

Годы, как ласточки, мчатся.
Что впереди, — не боюсь.
С кем только, милый, прощаться
В час, когда я соберусь?
Выйду ли к Волге с рассветом,
Ночь ли в окне простою, -
Милый мой, только об этом
Думаю думу свою.
Милый мой, выросли дети,

Вот и август уже за плечами.
Стынет Волга. Свежеют ветра.
Это тихой и светлой печали,
это наших раздумий пора.

Август.
Озими чистые всходы
и садов наливные цвета...
Вдруг впервые почувствуешь годы
и решаешь, что жизнь прожита.

Вот и поезд. Вспыхнул ярким светом,
обогнул знакомый поворот.
Заслоню спасительным букетом
горько улыбающийся рот.

Ты ведь тоже спрячешься в букете.
Ведь, глаза цветами заслоня,
легче сделать вид, что не заметил
ничего, что мучает меня.

Всегда - встречая, провожая -
и ты был прав, и я права.
А возле нас жила чужая,
на всё способная молва.

Бывало так: беда случалась.
Работа вдруг не получалась.
Молва всегда бывала там -
самозабвенно возмущалась
и шла за нами по пятам.

Всего-то горя -
бабья доля!
...А из вагонного окна:
сосна в снегу,
былинка в поле,
берёза белая -
одна.

В свой срок –
не поздно и не рано –
придёт зима,
замрёт земля.
И ты
к Мамаеву кургану
придёшь
второго февраля.

И там,
у той заиндевелой,
у той священной высоты,
ты на крыло
метели белой
положишь красные цветы.

Выйду к речке, тонкой веткой хрустну,
оборву тенёт тугую нить.
Осенью всегда бывает грустно,
даже если не о чем грустить.

Подойду к красавице рябине,
руку ей на шею положу,
по какой, единственной, причине
я грущу сегодня, расскажу...