Михаил Сафарбекович Гуцериев

История назад не ходит.
Любовь нельзя вернуть назад.
Страсть иногда ночами бродит,
И мысли бродят часто вспять.

Забытая, я точно знаю:
Нет на земле любви без слёз.
В разлуке чувства забывают,
И впереди дорога грёз.

Негожий день залит дождём
И чёрной тушью на рубашке.
Мы двое суток связки рвём,
Я говорю себе: «Уважьте!

Уважьте, милая, не надо!
Не надо чувственно рыдать,
И не читайте Пастернака,
Любить – не значит, что страдать».

Ежедневно живу в покаянье,
Выше страха ненужной возни.
У людей выше смерти желанья,
Барахлятся счастливые дни.

Злость, подруга удачи, – каналья!
На податливых маленький спрос,
Доминанта – творец понуканья,
И сомненья рождают «авось».

На обочине ржавых, покоцанных дней
Обретают глаза реальность.
Память справную чувства возносят тучней,
Обвиняя немощно крайность.

Шарашил дождь, на крышу падал,
И ночь густела по углам.
Звенящий гром по небу жахал
И рвал мне сердце пополам.

Бежали строчки за руками,
И чувства прятались в дожде.
Пытала память дни за днями
И ночь была родня страде.

В бешеном ритме ряженых истин
Спёрло дыханье злосчастных проблем.
Совесть моя – утраченный критик,
Я прогибаюсь, упор без колен.

Чувства мотыжат, я задыхаюсь,
Крыжу неделю и месяц за два.
Времени бег на злость умножаю,
Мне потакает сугубо судьба.

Прячет солнце закат за холмами,
И луна зацепилась сбоку.
Моя память, сливаясь с грехами,
Возвращает меня к пороку.

Окотилась жизнь окаянная,
Первобытные чувства горят.
Веет горечью ночь коварная,
И забытые мысли в набат.

Без любви голоса – словеса,
Нашиваю на гордость заплатку.
Ахиллесова пятка – душа.
Невозможно любить всухомятку.

Ты поправилась, стала полней,
Постарайся сегодня смелее,
По-другому, старайся, жадней,
До безумия заново млея.

Десять вишенок на пальцах
Грели зрелость на лице.
В пылкой клятве перепалок
Разум – в смежной колее.

У надежды путь брюхатый,
Сердце более в разы.
Я нашёл в жатве объятий
Счастье меньше тридцати.

Я живу на прожитых годах,
Память ночью прошлое фрахтует.
День желтеет прямо на глазах,
Осень землю листьями трамбует.

Ночь берёт в заложники луну,
И на небе только тень и темень.
Тяжело седому пацану
Описать сто лет в одной поэме.