Веня Д'ркин

Раскалённый июль, обезболь меня в прорубь,
Преподай отъезжающим в рай инструктаж на санскрите.
Как спасать свои души в воде, исповедуясь перед собой,
И напомни о СПИДе.

В котором году похоронил оттяг... Кто мой враг?
Кто повесил мой торч на первом столбе, точь-в-точь...

Как разорванный флаг побеждённых столиц,
Неподобранный фрак, несвежесть белья.
За небритостью лиц то ли ты, то ли я...

В саду был найден клад,
Когда его открыли -
В нём был всё тот же сад,
Деревья те же были...

Мертвенный пепел лун в трауре неба,
Перхотью буквы звезд - моё имя,
Чтобы его прочесть столько вёрст.

С соком горького аира тело шёпоты впитало.
Все пути ведут в начало, ты дошёл до края мира.
В точке между "есть" и "нету" миг без ночи и без утра.
Богомолом, пустоцветом.

Говорят, пароходики - это не вредно.
Говорят, пароходики - это не страшно.
От них и любовь, и цветы, и пенье.
И от этого живей идёт распродажа.

Увидел пароходик и сгорел дотла,
Оставив на поверхности мазутные пятна.

Светлейший князь, мой друг, ещё не старец.
Ещё не слеп и красотой влеком.
Его супругою была Жаклин Онассис,
Его любовницей была вдова Клико.

А у Сендея были дома, но не все.
А у Сендея жила белка в колесе.
И тапёром - экзотический тапир,
И жирафом был кассир.
И приглашал всех нас в синематограф.

Good day, my sister! Чёрт возьми!
Последний раз мы виделись сто лет назад.
Вечерние огни и мы одни,
И, как всегда, друг другу нам нечего сказать...

Сестра,
Ты с самого первого дня не права,
Родившись моею сестрой.

Скотник Саша и всё до фени.
Скотник Саша чей-то племянник в третьем колене...
И он катается в коровьем дерьме как голландский сыр в прованском масле.
С зелёным змием в руках, на звёздно-полосатом коне.

Если б солнце вставало ночью,
Ты бы видеть смогла так же ясно
Как ты знаешь все пути наощупь
В тридесятом царстве.

Если б солнце вставало дважды,
Ты бы видеть смогла так же ясно
Как бывает страшно,
Когда нечего бояться.