Элегия («Дробись, дробись, волна ночная...»)

Дробись, дробись, волна ночная,
И пеной орошай брега в туманной мгле.
Я здесь стою близ моря на скале;
Стою, задумчивость питая.
Один; покинув свет, и чуждый для людей,
И никому тоски поверить не желая.
Вблизи меня палатки рыбарей;
Меж них блестит огонь гостеприимный,
Семья беспечная сидит вкруг огонька;
И, внемля повесть старика,
Себе готовит ужин дымный!
Но я далек от счастья их душой,
Я помню блеск обманчивой столицы,
Веселий пагубных невозвратимый рой.
И что ж? - слеза бежит с ресницы.
И сожаление мою тревожит грудь,
Года погибшие являются всечасно;
И этот взор, задумчивый и ясный -
Твержу, твержу душе: забудь.
Он все передо мной: я все твержу напрасно!..
О если б я в сем месте был рожден,
Где не живет среди людей коварность: -
Как много бы я был судьбою одолжен -
- Теперь у ней нет прав на благодарность!
Как жалок тот, чья младость принесла
Морщину лишнюю для старого чела,
И отобрав все милые желанья,
Одно печальное раскаянье дала;
Кто чувствовал как я - чтоб чувствовать страданья,
Кто рано свет узнал - и с страшной пустотой
Как я оставил брег земли своей родной
Для добровольного изгнанья!