К. К. Павловой (Тогда, когда жестоко болен…)

Тогда, когда жестоко болен
Телесно, и жестоко хил
Душевно — я судьбою был
Жить на чужбине приневолен;
Когда под гнётом же судьбы
И дни мои, всегда больные,
Шли плохо, валко, что хромые
Или Гомеровы мольбы, —
И в том моём томленье жёстком
Всегда, везде я помнил вас:
На ваш отрадный мне возглас
Всегда готовым отголоском
Я отвечал; и самый Рим,
Со всей громадою высоких
Воспоминаний, дум глубоких,
В душе встающих перед ним,
Палаты, храмы и столбницы,
И всё, что ныне говорит
Поэту — мрачно-гордый вид
Самовластительной столицы
Трёх поэтических миров
Минувших, и поля пустынны
Кругом её, — давно-старинный
Упрёк сынам её сынов! —
И самый Рим давал мне волю
Воспоминать об вас; и в нём
Я, вашим счастливым стихом
Любуясь, тягостную долю
Мою нередко забывал, —
Так я ль, теперь, когда оставил
Чужбину, и уже направил
Мечты туда, где я живал…
Так я ль, когда хвораю мене
И не грущу уже, — теперь,
Когда я отворяю дверь
Моей красавице, Камене,
Зову её к себе; когда
Я здесь, в Москве, где так красивы
И так любезно расцвели вы
Для вдохновенного труда, —
И расцвели хвалой и славой —
Где стих ваш ясен, как хрусталь;
Как злато, светел; твёрд, как сталь;
Звучит и блещет величаво;
В Москве, где вас, я помню, я
Не раз, не два, и всенародно
Пел горячо и превосходно!
Певец свободного житья,
Громко-хвалебными стихами
Усердно поклонялся вам!
И подобает тем стихам
Хвала моя: в ту пору вами
Моя кружилась голова!
Теперь ли я? — какой же буду
Поэт я, если позабуду
Все ваши милые права
На стихотворные творенья
Мои? — Не будет никогда
Мне столь великого стыда,
Столь многогрешного паденья
Не будет мне. Смотрите: вот
Лишь мало-мальски успокоен
В моём житье, ещё расстроен
Толпой болезненных забот
Почти весь день, ещё надежде
Почти не смея доверять,
Что буду некогда опять
Таким, каков бывал я прежде,
Когда лишь только что дышу
Вольнее, и лишь не сурово
Гляжу на свет, — вот жизни новой
Цветы я вам уж приношу!