Я родился, а ты был уже на войне

Я родился, а ты уже был на войне,
Мама письма писала тебе обо мне.
Мне исполнилось три, похоронка пришла,
Я мальцом был, не знал, как беда тяжела.
Только слышал, как плакала мать по ночам,
Я взрослел, и со мною взрослела печаль.
И в шесть лет я и печку умел растопить,
И коня напоить, и воды наносить.
С детских лет называли кормильцем меня,
О тебе беззаветную память храня.
Как учился я жить? Как людей понимал?
Сколько шишек набил, сколько дров наломал?
Был и балован мамой, и бит, иногда.
Без отца подрастал, вот какая беда.
Часто вижу во сне: босоногий малец
Тянет руки в пространство и кличет: «Отец!»
Никогда я не знал твоей жесткой руки
И не слышал шагов, тяжелы ли, легки?
И в глаза не смотрел, и твой голос не знал.
Я на целую жизнь, на твою, опоздал.
Я не знал, как мечтал ты, как верил и жил,
Как умел ты прощать, как любил и дружил.
Ничего я не смог у тебя перенять…
Время льется рекой или катится вспять?
Только часто соседи мне вслед говорят:
«И походка в отца, и улыбка, и взгляд».
……………………………………………

Я сегодня стою у гранитной плиты,
Пред тобой мое сердце и совесть чисты.
Я касаюсь холодной гранитной руки,
Вижу, как запылились твои сапоги.
И в гранитных глазах я пытаюсь прочесть,
Так ли я, как и ты, верю в совесть и честь.
Этот лист – не письмо, так, записка про жизнь.
Я оставлю ее. Батя, крепче держи!
И почувствуй любовь всей гранитной душой.
Я твой младший, тебя через годы нашел.
Я не жалуюсь, нет, я о встрече мечтал.
Ты оставил мне Мир, чтобы я созидал.
Я однажды сказал себе: «Парень, решись,
За двоих должен ты строить лучшую жизнь!»
И я думал и строил, мечтал и решал,
Я твой путь на земле, как умел, продолжал.
Чтоб прийти, поклониться и «Здравствуй…» сказать,
И гранитную руку достойно пожать.