Болгарка

Без песен и слёз, в духоте городской,
‎Роптать и молиться не смея,
Живу я в гареме, продажной рабой
‎У жён мусульманского бея.

Одна говорит: «Ну, рассказывай мне,
‎Как ваше селенье горело;
И выл ли твой муж, пригвождённый к стене,
‎Как жгли его белое тело»…

Другая, смеясь, говорит мне: «Ну да,
‎Недаром тебя пощадили: —
Наш бей, уж, конечно, был первым, когда
‎Твою красоту обнажили»…

— «Ну, что ж?» — нараспев третья мне говорит,
‎Держа над лицом опахало, —
«Хоть резать детей нам коран не велит…
‎Но — ты ли одна пострадала?!..»

И злятся, что я так скупа на слова,
‎Внимая речам безучастным…
Глаза мои сухи, — в огне голова,
‎Всё небо мне кажется красным: —

Как будто сады, минарет и дома
‎В кровавом стоят освещеньи…
В глазах ли обман, иль схожу я с ума,—
‎Иль это предчувствие мщенья!

Навеки тот душу отравит свою
‎Стыдом или жаждою битвы,
Кто в страшную душу заглянет мою
‎В часы безнадёжной молитвы.

Приди же, спаситель! — бери города,
‎Где слышится крик муэзина,
И пусть в их дыму я задохнусь тогда
‎В надежде на Божьего Сына!..