Егор Летов

Рождественский снег, бесноватый, кипучий
В лицо мне сбывается, мчится, торопится
Так мне и надо
Ведь всё, что мне надо
Навстречу само так и прёт.

Если бы я тонул — значит я был бы матрос
Если бы я умирал — значит я был бы дурак
Если бы я кричал — значит я был бы глухой
А если бы я сиял — значит я заслужил

С новым годом — добрый день!

Свернулся калачиком
Облетел одуванчиком
Отзвенел колокольчиком
На всю оставшуюся жизнь
Застенчивая ярость
Кокетливая скорбь
Игривое отчаяние
На всю оставшуюся жизнь
Вежливая ярость.

Как платил Незнайка за свои вопросы
Что скрывал последний злой патрон
И чему посмеивался Санька Матросов
Перед тем как Шишел-Мышел пёрнул, вышел вон?

Сидя на самом краешке
Над коричневой рекой
Я взор обратил
На громоздкое небо
И что-то такое собрался подумать
Как вдруг по руке
Муравей пробежал.

Сижу у забытой дороги
Отгоняю чужих комаров
Я просто любуюсь
Всей этой майей
Приземлённые женщины
Такие земные — не оторваться.

Намеченной жертвы распростёртый клюв
Затраченных усилий захудалый гнев
Очередь за солнцем на холодном углу
Я сяду на колёса, ты сядешь на иглу

Сквозь ветхую крышу текла озорная заря
Текла безмятежно и густо
Сквозь ветхую крышу на запятнанные простыни
На больничные подушки
На большие подоконники
На столы и подоконники
Печальные, большие, словно трещины в стакане

Полные дома розовых людей
Мокрая мозоль, скользкая сопля
Потные подробности обнажённых тел
Я стреляю наповал —

сквозь дыру в моей голове

Кто-то голубой, кто-то очень красный
Кто-то с топором, кто-то безобразный
Кто-то наугад, кто-то понарошку
Кто-то в небесах, словно серп и молот!

О, скоро настанет совсем