Лариса Рубальская

Я блондинов совсем не любила,
А к брюнетам лежала душа.
Но, увидев тебя, всё забыла
И смотрю на тебя не дыша.
Но сказал ты однажды мне сонно,
Что у нас отношенья не те.
И под свадебный марш Мендельсона
Не шагать мне в венчальной фате.

Я бываю такая разная –
То капризная, то прекрасная,
То страшилище опупенное,
То красавица – мисс Вселенная,
То покладиста, то с характером,
то молчу, то ругаюсь матерно,
то в горящие избы на лошади,
то отчаянно требую помощи,

Я им твержу – терпите, девочки.
Какие есть – а всё ж мужья.
И в платье новеньком, с отделочкой,
Одна домой отправлюсь я.

И у метро куплю у тётеньки
Три ветки в бусинках мимоз.
Уткнусь лицом в букетик жёлтенький
Так, чтоб никто не видел слёз.

По паркету скользила парча
Под мазурки, кадриль, полонез.
Я любила тогда трубача
За усы и внушительный вес.

Выдувала венгерки труба,
Щёки прятали цвет его глаз.
Для меня этот бал был не бал,
Для меня этот вальс был не вальс.

Тормознула зима на ходу
И растаяла в розовом свете.
В городке нашем всё на виду,
Ничего не удержишь в секрете.

Я ничего уже не жду,
Да ничего и быть не может.
Я к дому нашему иду
В минуты грусти безнадёжной.

Мне ничего не изменить,
Живут чужие люди в доме.
Но что-то тянет позвонить,
Набрать почти забытый номер.

Я одна живу отлично,
Всё нормально в жизни личной,
И почти что не жалею,
Что не я твоя жена.
У меня свои заботы,
Плачу только по субботам.
И ещё по воскресеньям.
И ещё, когда одна.

Я окно открою в тёплый вечер,
В запах лип и в музыку вдали.
Говорят, что время раны лечит,
А моя по-прежнему болит.
Всё сбылось, но позже, чем хотелось,
И пришёл не тот, кого ждала.
Моя песня лучшая не спелась
И в давно забытое ушла.

Я сама себя нашла!
Я сама себе важна!
Я сама себя открыла,
я сама себе нужна!
Я сама с собой дружу,
я себе стихи пишу.
Я себе плохого слова
больше в жизни не скажу!
Я сама себя люблю
Я себе не нагрублю,
потому что уваженье

Я ничего у жизни не просила,
Хотя бывало нечем мне дышать.
Жила, ждала, страдала и любила,
И научилась плакать и прощать.

Всё поняла о смысле женской доли,
Чем тяжела она, чем хороша,
И ночью слёзы застывали солью,
Но не застыла и жива душа.