Вчера

Мы ехали за город шумной толпой,
Мы веселы были и пели.
Звенел, разносился наш смех молодой,
Сливаяся с шумом метели.

Всё, что попадалося нам на пути,
Остроты и смех возбуждало;
Старик, что с дороги замедлил сойти,
Когда его тройка нагнала,

Ухабы и снег, что обильно на нас
С беззвёздного неба валился.
И тройка за тройкой со звоном неслась,
И шум голосом разносился.

Мы лесом поедем, и вторит нам лес,
Звучат колокольчики бойко.
А город из виду давно уж исчез...
Эй, ты, разудалая тройка!

Мы песню затянем, и песня звучит
Тоскою о бедном народе,
Что спину, под палки подставивши, спит
И грезить забыл о свободе.

То грянем другую: проснётся народ,
Конец его сну-исполину;
Поймёт он, кто кровь его жадно сосет,
И в руки возьмёт он дубину.

Вот кончится лес, и мы полем летим;
Огни показались деревни.
Как скоро! И мы ямщику говорим:
Левее, левее, к харчевне!

Не в пустословии речей, -
В страданиях народа,
В безумных криках палачей
Рождается свобода.

Чтоб старый мир был обновлён
Взаимною любовью,
Он должен быть дотла сожжён
И залит алой кровью.

Когда он будет испеплён,
И кровью всё покрыто,
Лишь из кровавых выйдет волн
Свобода — Афродита.