Лев Мей

Милый друг мой! Румянцем заката
Облилось моё небо, и ты,
Как заря, покраснела за брата
Прежней силы и юной мечты.

Не красней ты и сердцем воскресни:
Я ничем, кроме ласки и песни,
И любви без границ, без конца,
За тебя не прогневал Отца...

Цветут камелия и роза,
Но их не видит мотылёк:
Ты жизнь и смерть его, ты — грёза
Певца цветов, моя мимоза,
Мой целомудренный цветок,
Затем что в звучном строе лета
Нет и не будет больше дня
Звучней и ярче для поэта,

Боже мой, боже! Ответствуй: зачем
Ты на призывы душевные нем,
И отчего ты, господь-Саваоф,
Словно не слышишь молитвенных слов?
Нет, услыхал ты, узнал — отчего
Я помолилась?.. Узнал — за кого.
Я за него помолилась затем,

Ясный месяц, ночной чародей!..
Вслед за зорькой вечерней пурпурною
Поднимись ты стезею лазурною,
Посвети мне опять поскорей...
Сердце молотом в грудь мне колотится,
Сердце чует: к нему не воротится
Всё, с чего обмирало оно...

Голубушка моя, склони ты долу взоры,
Взгляни ты на окно: какие там узоры
На стёклах расписал наш дедушка-мороз
Из лилий, ландышей и белоснежных роз.
Взгляни, как расписал он тайно иль не тайно,
Случайно говоря, а может, не случайно,