Стихотворение

Три грации считались в древнем мире.
Родились вы… Всё три, а не четыре!

По узкой тропинке
Я шёл, упоенный мечтою своей,
И в каждой былинке
Горело сияние чьих-то очей.

Сплеталися травы
И медленно пели и млели цветы,
Дыханьем отравы
Зелёной, осенней светло залиты.

До рассвета поднявшись, перо очинил
Знаменитый Югельский барон,
И кусал он, и рвал, и писал и строчил
Письмецо к своей Сашиньке он.
И он крикнул: «Мой паж! Мой малютка! Скорей!
Подойди – что робеешь ты так!»
И к нему подошел долговязый лакей,

Quand je te vois sourire,
Mon cœur s'épanouit,
Et je voudrais te dire,
Ce que mon cœur me dit!

Alors toute ma vie
A mes yeux apparaît;
Je maudis, et je prie,
Et je pleure en secret.

Тебе, Кавказ, суровый царь земли,
Я посвящаю снова стих небрежный.
Как сына ты его благослови
И осени вершиной белоснежной;
От юных лет к тебе мечты мои
Прикованы судьбою неизбежной,
На севере, в стране тебе чужой,

Бор уснул у тихой речки,
Вышла полная луна,
Засияли звёзды-свечки,
У небесного окна.
Смотрит в речку дева-ива,
Взгляд не сводит от кудрей,
Ох, как ивушка красива,
Не свести с себя очей!
Загляделся в речку месяц,
Шёпот тихий на устах,

Кричит победно морская птица
Над вольной зыбью волны фиорда,
К каким пределам она стремится?
О чем ликует она так гордо?

Холодный ветер, седая сага
Так властно смотрят из звонкой песни,
И в лунной грезе морская влага
Ещё прозрачней, ещё чудесней.

Ах! Ныне я не тот совсем,
Меня друзья бы не узнали,
И на челе тогда моём
Власы седые не блистали.
Я был ещё совсем не стар;
А иссушил мне сердце жар
Страстей, явилися морщины
И ненавистные седины,
Но и теперь преклонных лет

Non, si j’en crois mon espérance
J’attends un meilleur avenir.
Je serai malgré la distance
Près de vous par le souvenir.
Errant sur un autre rivage,
De loin je vous suivrai,
Et sur vous si grondait l’orage,
Rappelez-moi, je reviendrai.

На русалке горит ожерелье
И рубины греховно-красны,
Это странно-печальные сны
Мирового, больного похмелья.
На русалке горит ожерелье
И рубины греховно-красны.