Элегии - II Осташево

‎Люблю тебя, приют уединённый!
Старинный дом над тихою рекой
И бело-розовый, в ней отражённый
Напротив сельский храм над крутизной.
Сад незатейливый, но благовонный,
Над цветом липы пчёл гудящий рой;
И перед домом луг с двумя прудами,
И островки с густыми тополями.

‎Люблю забраться в лес, поглубже в тень;
Там, после солнцем залитого сада,
Засушным летом, в яркий знойный день
И тишина, и сумрак, и прохлада…
Люблю присесть на мхом обросший пень:
Среди зелёной тьмы что за отрада,
Когда в глаза сверкнет из-за дерев
Река, зеркальной гладью заблестев!

‎Под ельника мохнатыми ветвями
Таинственный, суровый полумрак.
Ковёр опавшей хвои под ногами;
Она мягка и заглушает шаг.
А дальше манит белыми стволами
К себе весёлый, светлый березняк
С кудрявою, сквозистою листвою
И сочною, росистою травою.

‎Схожу в овраг. Оттуда вверх ведёт
Ступенями тропа на холм лесистый;
Над нею старых елей мрачный свод
Навис, непроницаемый, ветвистый,
И потайной пробился в чаще ход.
Там аромат обдаст меня смолистый.
В густой тени алеет мухомор
И белый гриб украдкой дразнит взор.

‎Другой овраг. Вот мост желтеет новый.
С него взберусь опять на холм другой,
И прихожу, минуя бор сосновый,
К ответному обрыву над рекой.
Мне видны здесь: отлив её свинцовый,
Далёкий бег и заворот крутой,
Простор, и гладь, и ширь, и зелень луга
Прибрежнего напротив полукруга.

‎А вдалеке на берегу наш дом
С колоннами, классическим фронтоном,
Широкой лестницей перед крыльцом,
Двумя рядами окон и балконом.
— Смеркается. Малиновым огнём
Река горит под алым небосклоном.
Уж огонек между колонн в окне
Из комнаты моей сияет мне.

‎Домой, где ждёт пленительный, любимый
За письменным столом вседневный труд!
Домой, где мир царит невозмутимый,
Где тишина, и отдых, и уют!
Лишь маятник стучит неутомимый,
Твердя, что слишком скоро дни бегут…
О, как душа полна благодаренья
Судьбе за благодать уединенья!