Караван

Отрывок из восточной повести

1

Какая ночь — не ночь, а рай!
Ночные звёзды искры мечут.
Вставай, привратник, отворяй
Ворота в караван-сарай:
В горах бубенчики лепечут.

2

Луна светла, как трон аллы.
Как тени длинные, шагают
Верблюды по краям скалы;
На них ружейные стволы
То пропадают, то мелькают.

3

Вдали развалина стоит,
В туман серебряный повита.
Внизу клокочет и бежит
Ручей по склону чёрных плит, —
По дну ручья стучат копыта.

4

То едет сам Тамур-Гассан
В тени дремучего оврага.
И вот, к луке нагнув свой стан,
Он в гору скачет, как шайтан.
Куда, герой? куда, бродяга?

5

Поводья брошены — висят;
Ружьё в чехле; подобно звеньям
Стальным, бренчит его булат;
Порывист конь, стуча скользят
Его копыта по каменьям.

6

Суровый всадник горд и смел.
Откуда и куда он скачет?
Что он, как хан, разбогател?
Или нажиться не успел —
И жизнь по-прежнему маячит?

7

Вставай, привратник, отворяй
Ворота в караван-сарай!
Готовь ночлег для каравана,
И в гости жди, и угощай
Разбойника Тамур-Гассана!

8

Далёко слух идёт о нём!
Тамур-Гассану нипочём
Отбить быков, связать чабана.
Рука с нацеленным ружьём
Дрожит при имени Гассана.

9

Он может пулей влёт пронзить
Орла; клыкастому кабану
Свиную морду раскроить,
Влететь в табун, коня скрутить
И покорить его аркану.

10

Широк руки его размах…
Как лев, взмахнув косматой гривой,
Храпит и, с пеной на губах,
Напрасно в двадцати шагах
Из петли рвётся конь ретивый —

11

Как раз могучая рука
Смирит порыв его свободный,
И будет гнать его, пока
Следа копыт его река
Не захлестнёт волной холодной.

12

На чёрте — а не на коне —
Гассан везде поспел; в огне
Он не горит, в воде не тонет;
Задумает о табуне —
Табун его — как раз угонит.

13

Он подползёт к нему, как змей,
В дыму вечернего тумана,
С двумя из опытных друзей,
Он выстрелом спугнёт коней,
Пасущихся среди бурьяна.

14

Вперёд помчится и свистит —
И вот, гонимый слева, справа,
Табун, шарахнувшись, летит,
Летит как буря — степь дрожит…
Пропал табун — Гассану слава.

15

Молва недаром бережёт
Его от пули и булата:
Он в двух империях живёт
И с каждой в дань себе берёт
Коней, оружие и злато.

16

Всем жутко от его проказ
От Каменки до Арарата;
И сам слыхал я, как не раз
Давали казакам наказ:
«Словить его, связать, ребята!»

17

Хотя, конечно, весть о нём
Не доходила до султана;
Но… дорого была в одном
Ауле мстительным купцом
Оценена башка Гассана…

18

Давно завидя караван,
Его догнал Тамур-Гассан,
И вслед за ним поехал шагом,
И долго он пугал армян,
Пока не скрылся за оврагом.

19

Идёт верблюдов длинный ряд,
Раздулись ноздри их, глотают
Окрестных рощей аромат;
На их горбах ковры висят,
Шесты торчат, стволы мелькают.

20

Весь караван вооружён;
Разбой он выстрелами встретит.
А где ж Гассан?! — Эге! уж он
На той горе, где разложён
Костёр, как жертвенник, и светит.

21

Гассан узнал родимый край…
Он шепчет тексты из Корана.
Вставай, хозяин, отворяй
Ворота в караван-сарай!
Меджид, встречай Тамур-Гассана!

22

Меджид выходит из ворот;
Не суетится, не хлопочет;
Он гостя втайне узнаёт,
И руку на сердце кладёт,
И, опустив глаза, бормочет:

23

«Аллас-алла! слезай с коня:
Его сведём мы к водопою.
Ему насыплем ячменя;
А ты у мирного огня
Свою главу склони к покою.

24

Костёр мой сердце веселит;
Моя старуха плов сварит…»
Гассан ему в ответ: «Попоной
Накрой коня, возьми! Я сыт…»
И сел на бурке запылённой —

25

Сел и ослабил пояс свой,
И рукава назад откинул,
И стал вертеть перед собой
Кинжал с насечкой золотой,
Потом в ножны его задвинул.

26

Не так ли иногда вертит
Ребёнок куклой расписною!
Её заботливо хранит,
Тихонько с нею говорит
И даже спать кладёт с собою.

27

Тамур нередко был душой
Далёк от подвигов злодейских.
Но там, где дрябл закон немой,
Там, где народ привык разбой
Считать не хуже дел судейских, —

28

Там часто, местию горя,
Вдруг из ребёнка-дикаря
Наездник грозный вырастает —
И что же? — песнь сазандаря
Его отвагу прославляет!

29

И он везде найдёт друзей,
Под кровом каждого аула,
И не боится он цепей…
Все берегут его: злодей
Нигде не спит без караула.

30

В народе знают, что Гассан,
Хоть и в горах живёт скитальцем,
Сам по себе такой же хан,
Возьмёт червонцы у армян,
Но бедняка не тронет пальцем;

31

Даст богомольцу золотой
И с Богом в путь его проводит.
И вот, в умах толпы слепой
Он — то разбойник, то святой,
То дух, который всюду бродит.

32

Молчанье робкое храня,
Меджид по сумрачной площадке
Повёл Гассанова коня,
И конь, уздечкою звеня,
Плодил в уме его догадки.

33

«Узнал ли ты меня?» — спросил
Его Гассан, скрестивши руки.
И лик его спокоен был,
И тих был голос, но таил
В себе магические звуки.

34

И бледен стал Меджид седой.
«Ты гость мой: за тебя я душу
Готов отдать, клянусь аллой! —
Шептал Меджид. — Изменой злой
Гостеприимства не нарушу!

35

Тебя не выдам никому:
Глух буду — нем!.. клянусь пророком!
Доверься слову моему!»
И стал Гассан смотреть ему
В глаза спокойно-зорким оком

36

И молвил: «Вспомни! прошлый год
Тебя едва я не повесил…
Но, слушай, — караван идёт…
Мне в эту ночь его даёт
Судьба — он мой! молчи, будь весел!..»

37

Луна по-прежнему была
Светла, как лампа, и лила
Свой свет на каменные груды —
И ночь была, как день, светла —
И шли — всё ближе шли верблюды…