Георгий Адамович

Поговорить бы хоть теперь, Марина!
При жизни не пришлось. Теперь вас нет.
Но слышится мне голос лебединый,
Как вестник торжества и вестник бед.

Патрон за стойкою глядит привычно, сонно,
Гарсон у столика подводит блюдцам счёт.
Настойчиво, назойливо, неугомонно
Одно с другим - огонь и дым - борьбу ведёт.

По широким мостам... Но ведь мы всё равно не успеем,
Этот ветер мешает, ведь мы заблудились в пути,
По безлюдным мостам, по широким и чёрным аллеям
Добежать хоть к рассвету, и остановить, и спасти.

Под ветками сирени сгнившей,
Не слыша лести и обид,
Всему далекий, всё забывший,
Он, наконец, спокойно спит.

Пустынно тихое кладбище,
Просторен тихий небосклон,
И воздух с каждым днём всё чище,
И с каждым днём всё глубже сон.

"Понять - простить". Есть недоступность чуда,
Есть мука, есть сомнение в ответ.
Ночь, шёпот, факел, поцелуй... Иуда.
Нет имени темней. Прощенья нет.

Пора печали, юность - вечный бред.

Приглядываясь осторожно
К подробностям небытия,
Отстаивая, сколько можно,
Своё, как говорится, "я",

Надеясь, недоумевая,
Отбрасывая на ходу
"Проблему зла", "проблему рая",
Или другую ерунду,