Валерий Мазманян

Залётный ветер под окном
берёзе золото сулит,
вечерний дождь стальным пером
выводит на воде нули.

Худой фонарь с лицом больным
устал от шума и машин,
а день сегодняшний с былым
связали ниточки морщин.

Вечерний зной и дождь короткий
не вспомнит утром девясил,
а месяц клинышком бородку
в речную воду опустил.

В окно распахнутое настежь
звезда влетела мотыльком,
и ты печальным взглядом скажешь,
что лето - это сон мельком.

Настольную лампу включи - и два кресла,
шкафы, и их тени из мрака воскреснут,
надеждой пустой, оправданием, ложью
бессонная ночь мою душу тревожит.

Собрались тучи возле дома,
и сумерки стирали грани,
и вдалеке раскаты грома
пугали веточки герани.

И монотонный стук баюкал,
и память прошлого тревожил,
а дождь на ниточках, как кукол,
водил по улицам прохожих.

Ещё не гонит осень лето,
и тень плетёт узор из света,
и гроздья спелые калины
до жара солнце раскалило.

Потом слова и взгляд усталый,
и утром в синеве растает
вчерашний день, косяк гусиный
и то, что у судьбы просили.

Качнётся занавески тюль -
распишет тень полы под гжель,
несёт к окну хмельной июль
и запах лип, и звон дождей.

А в ряби лужи дрожь берёз
и месяц - сломанным кольцом,
в копну рябиновых волос
уткнулось облако лицом.

Зимний вечер волочится,
стынет тень в нелепой позе,
клёна чёрные ключицы
побелели на морозе.

Не о чем жалеть нам, кроме,
что покой бывает редко,
старый тополь в полудрёме
зазвенит хрустальной веткой.

Начнём судить, где чья вина,
никак без горьких слёз,
сугроба белая спина
у белых ног берёз.

Длиннее вечер стал на треть,
есть время - говори,
у окон тянут теней сеть
худые фонари.

Ветерок заметает в кусты
мишуру разноцветной листвы,
ивы молятся возле воды -
не оставила осень беды.

Со смирением утром прими -
не рассеяли мрак фонари,
и что крутит небесный диджей
надоевшую песню дождей.

Что-то тени чертили
на листочках зимы,
вечерело в четыре,
рассветало к восьми.

И сугробу под вечер,
расстилая постель,
белоснежные плечи
целовала метель.