Афанасий Афанасьевич Фет

Мой обожаемый поэт,
К тебе я с просьбой и с поклоном:
Пришли в письме мне твой портрет,
Что нарисован Аполлоном.

Давно мечты твоей полёт
Меня увлёк волшебной силой,
Давно в груди моей живёт
Твоё чело, твой облик милый.

Мы одни; из сада в стёкла окон
Светит месяц... тусклы наши свечи;
Твой душистый, твой послушный локон,
Развиваясь, падает на плечи.

С полей несётся голос стада,
В кустах малиновки звенят,
И с побелевших яблонь сада
Струится сладкий аромат.

Цветы глядят с тоской влюблённой,
Безгрешно чисты, как весна,
Роняя с пылью благовонной
Плодов румяных семена.

Целый мир от красоты,
От велика и до мала,
И напрасно ищешь ты
Отыскать её начало.

Что такое день иль век
Перед тем, что бесконечно?
Хоть не вечен человек,
То, что вечно, — человечно.

Чем тоске, и не знаю, помочь;
Грудь прохлады свежительной ищет,
Окна настежь, уснуть мне невмочь,
А в саду над ручьём во всю ночь
Соловей разливается-свищет.

Что за звук в полумраке вечернем? Бог весть, -
То кулик простонал или сыч.
Расставанье в нём есть, и страданье в нём есть,
И далёкий неведомый клич.

«Что ты, голубчик, задумчив сидишь,
Слышишь — не слышишь, глядишь — не глядишь?
Утро давно, а в глазах у тебя,
Я посмотрю, и не день и не ночь».

Чудная картина,
Как ты мне родна:
Белая равнина,
Полная луна,

Свет небес высоких,
И блестящий снег,
И саней далёких
Одинокий бег.

Чуждые огласки,
Слышу речи ласки,
Вижу эти глазки,
Чую сердца дрожь, -

Томных грёз поруки,
Засыпают звуки...
Их немые муки
Только ты поймёшь!

К окну я в потёмках приник -
Ну, право, нельзя неуместней:
Опять в переулке старик
С своей неотвязною песней!

Те звуки свистят и поют
Нескладно-тоскливо-неловки...
Встают предо мною, встают
За рамой две светлых головки.