Иван Саввич Никитин

Привет мой вам, угрюмый мрак ночей
И тишина безжизненных полей,
Одетые сырым туманом степи
И облаков неправильные цепи,
Холодное сияние небес
И инеем осеребрённый лес!
Привет мой вам, мороз и непогода!
Теперь, вдали от шума и народа,

Присутствие непостижимой силы
Таинственно скрывается во всём:
Есть мысль и жизнь в безмолвии ночном,
И в блеске дня, и в тишине могилы,
В движении бесчисленных миров,
В торжественном покое океана,
И в сумраке задумчивых лесов,

Новой жизни заря —
И тепло и светло;
О добре говорим,
Негодуем на зло.
За родимый наш край
Наше сердце болит;
За прожитые дни
Мучит совесть и стыд.
Что нам цвесть не даёт,
Держит рост молодой, —
Так и сбросил бы с плеч

Ох, много, мои матушки,
И слёз я пролила,
И знала горя горького,
И нужд перенесла!
Тут Бог послал безвременье —
Овин у нас сгорел,
Тут, эдак через полгода,
Вдруг муж мой заболел.
Пора была рабочая —
И кинуть жаль его,

Позвольте-ко… Сысой… Сысой…
Не вспомню вот отечества…
Ах, Боже мой! И брат-то свой —
Из нашего купечества…
Ну, всё равно-с! Мужик — добряк
И голова торговая,
А смирен, сударь, то есть так,
Что курица дворовая.
Ни Боже мой-с не пьёт вина!

Век жить — увидишь и худо порою.
Жаль, что вот тёмно, а то из окна
Я показал бы тебе: за рекою
Есть у нас тут деревенька одна.
Там живёт барин. Господь его знает,
Этакой умница, братец ты мой,
Ну, а теперь ни за что пропадает.

Рассыпались звёзды, дрожат и горят;
За пашнями диво творится:
На воздухе синие горы висят,
И в полыми люд шевелится.
Подвинулось небо назад от земли,
Воде золотой уступило;
Без ветра плывут по воде корабли,
Бока их огнём охватило…

Под большим шатром
Голубых небес —
Вижу — даль степей
Зеленеется.

И на гранях их,
Выше тёмных туч,
Цепи гор стоят
Великанами.

По степям в моря
Реки катятся,
И лежат пути
Во все стороны.

С кем теперь мне сидеть
В опустелом дому?
Кому стану я петь
О прожитой весне?
На призывный мой клич
Не приходят друзья,
Не заводят со мной
Задушевных речей:
Успокоила их
Мать сырая земля;
Крепким сном они спят

С суровой долею я рано подружился:
Не знал весёлых дней, весёлых игр не знал,
Мечтами детскими ни с кем я не делился,
Ни от кого речей разумных не слыхал.
Но всё, что грязного есть в жизни самой бедной, —
И горе, и разгул, кровавый пот трудов,