Николай Степанович Гумилёв

Мы в аллеях светлых пролетали,
Мы летели около воды,
Золотые листья опадали
В синие и сонные пруды.

И причуды, и мечты и думы
Поверяла мне она свои,
Всё, что может девушка придумать
О ещё неведомой любви.

Пролетела стрела
Голубого Эрота,
И любовь умерла,
И настала дремота.

В сердце лёгкая дрожь
Золотого похмелья,
Золотого, как рожь,
Как её ожерелье.

Всю ночь говорил я с ночью,
Когда ж наконец я лёг,
Уж хоры гремели птичьи,
Уж был золотым восток.

Проснулся, когда был вечер,
Вставал над рекой туман,
Дул тёплый томящий ветер
Из юго-восточных стран.

И ныне есть ещё пророки,
Хотя упали алтари,
Их очи ясны и глубоки
Грядущим пламенем зари.

Но им так чужд призыв победный,
Их давит власть бездонных слов,
Они запуганы и бледны
В громадах каменных домов.

Ты не могла иль не хотела
Мою почувствовать истому,
Своё дурманящее тело
И сердце отдала другому.

Зато, когда перед бедою
Я обессилю, стиснув зубы,
Ты не придёшь смочить водою
Мои запекшиеся губы.

Ты пожалела, ты простила
И даже руку подала мне,
Когда в душе, где смерть бродила,
И камня не было на камне.

Так победитель благородный
Предоставляет без сомненья
Тому, кто был сейчас свободный,
И жизнь, и даже часть именья.

Я не смею больше молиться,
Я забыл слова литаний,
Надо мной грозящая птица,
И глаза у неё — огни.

Вот я слышу сдержанный клекот,
Словно звон истлевших цимбал,
Словно моря дальнего рокот,
Моря, бьющего в груди скал.

Воздух над нами чист и звонок,
В житницу вол отвез зерно,
Отданный повару пал ягненок,
В медных ковшах играет вино.

Что же тоска нам сердце гложет,
Что мы пытаем бытие?
Лучшая девушка дать не может
Больше того, что есть у неё.

Соловьи на кипарисах и над озером луна,
Камень чёрный, камень белый, много выпил я вина.
Мне сейчас бутылка пела громче сердца моего:
Мир лишь луч от лика друга, всё иное тень его!

Я помню ночь, как чёрную наяду,
В морях под знаком Южного Креста.
Я плыл на юг. Могучих волн громаду
Взрывали мощно лопасти винта,
И встречные суда, очей отраду,
Брала почти мгновенно темнота.