Инна Лиснянская

Липы бешено цветут,
Мчится лето под откос.
Что за водоросли тут?
Видно, зелен этот пруд
От русалочьих волос.

А в русалочьей груди
Звонко тикает вода...
Ты меня не обойди,
Предпоследняя беда!

А последнюю беду
Я сама не обойду.

Не в райском саду, а в хаосе
Нашлось для меня дупло.
В паучьем путаясь гарусе,
Смотрю сквозь дождя стекло

На лес и гнёзда соседние,
На твой оседлый уклад,
Известия слышу последние,
Как тысячу лет назад.

За тебя зелёных тыщу
Отдала, дружок,
И тебе готовлю пищу
Из последних строк,

Смысла облачное мясо,
Рифма на гарнир, —
Из последнего припаса
Наш с тобою пир.

День истлел. Переселилось
Слово в жёлтую звезду.
Нет, ни с кем я не простилась
У погоста на мосту.

На погосте я гостила,
Здесь — деревья и кусты,
Разномерные могилы,
Разноростные кресты —

Небо щебечет птицами выше небес,
Реки лепечут притоками ниже земли,
Я говорю о данной весне не без
Явной гиперболы. Ибо после зимы,
Что, как седой мой волос, была долга,
Как мне ещё говорить тебе о весне,
Чьи незабудки, как танцовщицы Дега,

Праздник Благовещенья.
Воздух свеж и сед.
На сутулой женщине
Стариковский плед.

Сжалась она в креслице
На сквозном крыльце
И на воздух крестится
С мукой на лице.

Утро такое, что ветер пропах жасмином
Да и сиренью.
Время такое, что словно на поле минном
Жду со смиреньем
Взрыва. Но разве можно в утро такое
Думать такое?
Ветер жасмина, ветер сирени, ветер левкоя,
Ветер покоя.