Новелла Матвеева

Долги дни короткие. Ветви в небе скрещены,
Чёрные и чёткие, точно в небе трещины.
Плач берёз потупленных...Пни дождём разварены,
Точно замков кукольных древние развалины.

В коралловом лесу жемчужина живёт,
Похожая на капельку тумана.
Баюкает её столетья напролёт
Жужжанье голубого океана.

Занятно, что её когда-нибудь найдёт
Ловец жемчужин: цепкий, как лиана,
Цейлонец или сын чужих широт.
Могучий, точно хвост Левиафана.

Дождь зелёный шумел по канавам, -
Шла балладная мшистая мгла.
Дождь зелёный к деревьям корявым,
Засверкав, прислонял зеркала.

На рассвете, в сумерках ледовых,
Хор берёз был выше и туманней.
И стояла роща, как Людовик, -
В сизых буклях изморози ранней.

Но опять, за далями пустыми,
Красное, как будто после бури,
Встало солнце с мыслью о пустыне
В раскалённо-грезящем прищуре.

Мой караван шагал через пустыню,
Мой караван шагал через пустыню
Первый верблюд о чём-то с грустью думал,
И остальные вторили ему.

Жил кораблик весёлый и стройный:
Над волнами как сокол парил.
Сам себя, говорят, он построил,
Сам себя, говорят, смастерил.

Все цветы на первый слух молчат:
Там, в лесу, и дальше, за ручьём...
Все цветы - на первый слух - молчат,
Если их не спросишь ни о чём.

Да, но ветер, пчёлы и роса,
Чуть касаясь их раскрытых ртов,
Кажется, любые голоса
Могут сделать голосом цветов.

Кедры, сосны корабельные - я не знаю почему -
Пели песни колыбельные беспокойству моему.
Хвойный воздух душу связывал и темнел и вечерел,
Но щавель мне путь указывал наконечниками стрел.

Каждую ночь, горя не зная,
Всходит луна, как заводная,
Видно на ней кто-то бывает,
То зажигает её, то задувает.
Непрогореть ей помогает,
То задувает, то зажигает.

В середине лунного луча
Запеклись соломенные стулья,
Как внутри серебряного студня
Косточки волшебного леща.

А луна всё трудится, луща
И луща - разборчиво и скудно -
Ядра стен, белеющих подспудно,
От теней, от шелухи плюща.