Семён Яковлевич Надсон

Омывшись на заре душистою росою,
Сегодня ясный день, как девушка, румян.
Едва колышется дремотною волною
Морская гладь, вдали переходя в туман...
В сияньи солнечном сады благоухают,
Прозрачна глубь небес — ни облачка кругом;

Он спал, разметавшись в своей колыбели,
И тихо две тени к нему подошли,
И долго стояли, и долго глядели
В раздумье на нового гостя земли.
И взоры одной просияли любовью,
И, вся озарившись небесным огнём,
Она наклонилась к его изголовью

Она была славная девушка, — смело
Ты мог бы ей братскую руку подать,
Чтоб вместе бороться за общее дело,
И вместе трудиться, и вместе страдать…
Она развивалась спокойно на воле,
В затишье привольных полей и лесов, —
А свежий цветок, распустившийся в поле,

Осень, поздняя осень!.. Над хмурой землёю
Неподвижно и низко висят облака;
Жёлтый лес отуманен свинцовою мглою,
В жёлтый берег без умолку бьётся река...
В сердце - грустные думы и грустные звуки,
Жизнь, как цепь, как тяжёлое бремя, гнетёт.

Когда в час оргии, за праздничным столом
Шумит кружок друзей, беспечно торжествуя,
И над чертогами, залитыми огнём,
Внезапная гроза ударит, негодуя, -
Смолкают голоса ликующих гостей,
Бледнеют только что смеявшиеся лица, -

Порваны прежние струны на лире моей,
Смолкли любви и надежд вдохновенные звуки.
Новая песня звучит и рыдает на ней,
Песня осмеянных слёз и подавленной муки.

Посмотри в глаза мне, милый, веселее!
Эта ночь пьяна, пьяна и ароматна.
Сквозь намёт деревьев на песок аллеи
Бросила луна серебряные пятна.
Дремлют тополя… дрожат и млеют звёзды;
Встал туман, бродя над озером зеркальным;

Пусть смятенья и грома полны небеса,
‎Пусть над чёрною бездной морскою
Чайкой носится буря, и рвёт паруса,
‎И вздымает волну за волною.
Не рыдай, как дитя, на своём корабле, —
‎Встанет утро — и стихнет волненье,
И помчит тебя снова к желанной земле

Серебрясь переливами звездных лучей,
‎ Тихо летняя полночь плывёт
Над шатрами дубрав, над цветами полей
‎ И над зеркалом дремлющих вод.
Ни дыханья, ни звука… Затихла волна,
‎ Не колышет листы плаунов,
И далёко, далёко по взморью видна

Смирись, — шептал мне ум холодный, —
Ты сын толпы — живи с толпой…
К чему в темнице гимн свободный,
К чему вакханке стон больной?..

Ты проповедуешь в пустыне,
Ты от языческих богов
К иной, враждебной им святыне
Зовёшь фанатиков-жрецов…