Вероника Тушнова

Всё приняло в оправе круглой
Нелицемерное стекло:
Ресницы, слепленные вьюгой,
Волос намокшее крыло,
Прозрачное свеченье кожи,
Лица изменчивый овал,
Глаза счастливые...
Всё то же, что только что ты целовал.
И с жадностью неутомимой,

Знаю я бессильное мученье
над пустой тетрадкою в тиши,
знаю мысли ясное свеченье,
звучную наполненность души.
Знаю также быта неполадки,
повседневной жизни маету,
я хожу в продмаги и палатки,
суп варю, стираю, пол мету...

И чего мы тревожимся, плачем и спорим,
о любимых грустим до того, что невмочь.
Большеглазые добрые звёзды над морем,
шелковистая гладь упирается в ночь.
Спят прогретые за день сутулые скалы,
спит распластанный берег, безлюден и тих.

Как мне по сердцу вьюги такие,
посвист в поле, гуденье в трубе...
Напоследок гуляет стихия.
Вот и вспомнила я о тебе.
Вот и вспомнила утро прощанья,
по углам предрассветную мглу.
Я горячего крепкого чая
ни глотка проглотить не могу.

Как счастье внезапное - оттепель эта.
Весны дуновеньем земля обогрета.
Ещё не начало весны, а предвестье,
и даже ещё не предвестье - намёк,
что будет,
что рядом,
что срок недалёк.
Нет, эти приметы меня не обманут:
совсем по-особому

Как часто лежу я без сна в темноте,
и всё представляются мне
та светлая речка
и ёлочки те
в далёкой лесной стороне.
Как тихо, наверное, стало в лесу,
раздетые сучья черны,
день убыл — темнеет в четвёртом часу,
и окна не освещены.

Ни зяблика, ни славки, ни грача.
Стволы в тумане.
Гаснет день короткий.
Лесной костёр
грызет сушняк, урча,
и греет нас — услужливый и кроткий.
Рождённое от хищного огня,
с орешником заигрывает пламя...
Ну, что молчишь? Что смотришь на меня

Кто-то в проруби тонет.
Пустынно, темно.
Глубь чернеет опасно, бездонно.
Кем ты станешь?
На выбор мгновенье одно.
Промедление смерти подобно.
Зал прокурен.
Уже замыкается круг.
Промолчать?
Против всех — неудобно...

Много нынче в памяти потухло,
а живёт безделица, пустяк:
девочкой потерянная кукла
на железных скрещенных путях.

Над платформой пар от паровозов
низко плыл, в равнину уходя...
Тёплый дождь шушукался в берёзах,
но никто не замечал дождя.

Люблю? Не знаю, может быть, и нет.
Любовь имеет множество примет,
А я одно сказать тебе могу:
Повсюду ты, во сне, в огне, в снегу,
В молчанье, в шуме, в радости, в тоске,
В любой надежде, в любой строке и в любой звезде,
Во всём! Всегда! Везде!