Стихотворение

Гриб за грибом ложился в кузовок.
Я счастлив был, хотя валился с ног.
Но я ещё счастливее бывал,
Когда глаза в постели закрывал,—
И вспыхивало сразу предо мной
Всё, что скрывал от глаза мрак лесной,
Всё, что я, глядя под ноги, искал.

Век двадцать первый… Ну, ещё подъём –
И вот он – он! Так доживём, придём!

Пусть в двадцать первом веке будут здравы
Не только те, кто ныне варит травы.

Пусть, хоть с одышкой, доберётся тот,
Кто курит или кто покамест пьёт.

Консерватория. Опять у входа
Стою и жду средь юного народа.
И, Боже, до чего он не похож
На ту былую, нашу молодёжь.
С тобою мы, ты помнишь, были раньше
Я дылдой, ты приметной великаншей?
Но молодые жители Земли
Нас, кажется, давно переросли.

«Ты – моё счастье!» – влюблённые шепчут друг другу.
Все поколенья. На всех континентах Земли.
Формулу эту влюблённым поставим в заслугу.
К определению счастья так близко они подошли.

Шла осень. Орешник пожух, облетел.
И вдруг – вот насмешник! – серёжки надел.

Всю зиму серёжки на ветках качал
И вьюгу в одёжке весенней встречал.

В мороз и в метели, и ночью и днем,
Дрожа, шелестели серёжки на нём.

Без компаса, без паруса, без вёсел, без руля...
Лишь вера слабо теплится, что где-то есть земля.

Но знай, когда бессильем ты охвачен и сомненьем,
Тогда и начинается души твоей спасенье.

Важен опыт невесёлый.
Но, быть может, прав поэт:
Горе – жизненная школа,
Счастье – университет.

Без удивленья холодно уму.
Оно его живит и утепляет,
Пусть даже удивишься ты тому,
Что ничего тебя не удивляет.

Слышу, хрустнула ветка,
И сразу увидел лося,
А лось увидел меня.
Стоит и не шелохнётся…
И всё ж на моих глазах
Теряет лось очертанья:
Ветки слились с рогами,
С кустами сливается тело,
С берёзовыми стволами
Уже сливаются ноги.

Плащ – героический наряд.
Какое счастье – в плащ одетым,
С копьём, с мушкетом, с арбалетом,
Со шпагой или с пистолетом
Скакать куда-то наугад,
Чтоб развевался плащ при этом,
Как знамя, шумен и крылат.