Стихотворение

Повеяло дыханьем Сентября,
Прошла пора весенних ароматов!
Позднее с каждым днём встаёт заря,
И все грустней звенят часы закатов.

Ночью вырастают бледные цветы,
Странные и смутные, как мои мечты.
И с туманом тающим шепчут и шумят
Шелестом печальным, как предсмертный взгляд.
Шепчут цветы бледные о лазури Дня,
О дыханье вечного, яркого Огня.
А туман их слушает, тает и молчит,

Старик-Морозко белым газом
Окутал белый Петроград,
И, словно в сказке, скрылись разом
Массивы городских громад.
Окутанный молочной дымкой,
Безостановочно звоня,
Трамвай, под шапкой-невидимкой,
Пронесся около меня.
Пронзая сумрак белой ночи

Ничего от милой не прошу,
Ни любви, ни ласки, ни участья:
Я одним с ней воздухом дышу —
Разве это не большое счастье?

Никогда я милой не скажу,
Как нужны мне ласка и участье:
Я в одной с ней комнате сижу —
Разве это не большое счастье?

Лёгкий, лёгкий ветерок,
Что так сладко, тихо веешь?
Что играешь, что светлеешь,
Очарованный поток?

Чем опять душа полна?
Что опять в ней пробудилось?
Что с тобой к ней возвратилось,
Перелётная весна?

Дорогой шла девица;
С ней друг её младой:
Болезнены их лица;
Наполнен взор тоской.

Друг друга лобызают
И в очи и в уста —
И снова расцветают
В них жизнь и красота.

Дубрава шумит;
Сбираются тучи;
На берег зыбучий
Склонившись, сидит

В слезах, пригорюнясь, девица-краса;
И полночь и буря мрачат небеса;
И чёрные волны, вздымаясь, бушуют;
И тяжкие вздохи грудь белу волнуют.

Бог любви и восхищенья
У пчелы похитил сот,
И пчелой за то в отмщенье
Был ужален тут Эрот.
Встрепенувшися, несчастный,
Крадены, сердясь, соты
В розовы уста прекрасны
Спрятал юной красоты.
«На, — сказал, — мои хищеньи

Тихий, милый ветерочек,
Коль порхнешь ты на любезну,
Как вздыханье ей в ушко шепчи.
Если спросит, чьё? — молчи.

Чистый, быстрый ручеёчек,
Если встретишь ты любезну,
Как слезинка ей в лицо плещи.
Если спросит, чья? — молчи.

По небу полуночи ангел летел
И тихую песню он пел,
И месяц и звезды и тучи толпой
Внимали той песне святой.