Стихотворение

Над Парижем грусть. Вечер долгий.
Улицу зовут "Ищу полдень".
Кругом никого. Свет не светит.
Полдень далеко, теперь вечер.
На гербе корабль. Черна гавань.
Его трюм - гроба, парус - саван.
Не сказать "прости", не заплакать.

На площадях столиц был барабанный бой и конский топот,
Июльский вечер окровавил небосклон.
Никто не знал, что это сумерки Европы,
Прощальная заря торжественных времён.
Отшедший день, ты был высок и страден,
От катакомб, где смертью попирали смерть,

Судеб раздельных немота и сирость,
Скопление разрозненных обид,-
Не человек, но отрочество мира
Руками и сердцами говорит.
Надежду видел я, и, розы тоньше,
Как мягкий воск, послушная руке,
Она рождалась в кулаке подёнщиц

На ладони - карта, с малолетства
Каждая проставлена река,
Сколько звёзд ты получил в наследство,
Где ты пас ночные облака.
Был вначале ветер смертоносен,
Жизнь казалась горше и милей.
Принимал ты тишину за осень
И пугался тени тополей.

На даче было темно и сыро.
Ветер разнимал тяжёлые холсты.
И меня татуировала
Ты.
Сначала ты поставила сердце,
Средь снежных цветов,
Двух голубок, верную серну,
Как в альманахе тридцатых годов.
О, душа, вы отменно изящны,
Милая,

Мэри, о чём Вы грустите
Возле своих кавалеров?
Разве в наряженной свите
Мало певучих труверов?

Мэри, не будьте так гневны,
Знаете старые песни -
В замке жила Королевна,
Всех королевен прелестней.

Мы жили в те воинственные годы,
Когда, как джунглей буйные слоны,
Леса ломали юные народы
И прорывались в сон, истомлены.
Такой разгон, такое непоседство,
Что в ночь одну разгладились межи,
Растаял полюс, будто иней детства,

Мы говорим, когда нам плохо,
Что, видно, такова эпоха,
Но говорим словами теми,
Что нам продиктовало время.
И мы привязаны навеки
К его взыскательной опеке,
К тому, что есть большие планы,
К тому, что есть большие раны,

Моя любовь взошла в декабрьский вечер,
Когда из уст исходит лёгкий пар,
Когда зима сухим морозом лечит
Туманной осени угар.
Её тогда не пеленали страсти.
Ясна и холодна,
Из тесных и убогих яслей
Уйти не жаждала она.
На заре даже древний разум

Морили прежде в розницу,
Но развивались знания.
Мы, может, очень поздние,
А, может, слишком ранние.

Сидел писец в Освенциме,
Считал не хуже робота -
От матерей с младенцами
Волос на сколько добыто.