Стихотворение

Уж сердце снизилось, и как!
Как лёгок лёт земного вечера!
Я тоже глиной был в руках
Неутомимого Горшечника.

И каждый оттиск губ и рук,
И каждый тиск ночного хаоса
Выдавливали новый круг,
Пока любовь не показалася.

Уж рдеет золотой калач.
И, самогона ковш бывалый
Хлебнув, она несётся вскачь
По выжженному буревалу.
И, распластавшись у порога,
Плюёт на выцветший кумач.
И кто поймёт, что это плач
Страны, возревновавшей Бога?

Как кровь в виске твоём стучит,
Как год в крови, как счёт обид,
Как горем пьян и без вина,
И как большая тишина,
Что после пуль и после мин,
И в сто пудов, на миг один,
Как эта жизнь — не ешь, не пей
И не дыши — одно: убей!

На ночь глядя выслали дозоры.
Горя повидали понтонёры.
До утра стучали пулемёты,
Над рекой сновали самолёты,
С гор, раздроблены, сползали глыбы,
Засыпали, проплывая, рыбы,
Умирая, подымались люди,
Не оставили они орудий,

Был скверный день, ни отдыха, ни мира,
Угроз томительная хрипота,
Всё бешенство огромного эфира,
Не тот обет, и жалоба не та.
А во дворе, средь кошек и пелёнок,
Приёмника перебивая вой,
Кричал уродливый, больной ребёнок,
О стену бился рыжей головой,

В полдень было - шли солдат ряды.
В ржавой фляжке ни глотка воды.
На припёке - а уйти нельзя, -
Обгорели мёртвые друзья.
Я запомнил несколько примет:
У победы крыльев нет как нет,
У неё тяжёлая ступня,
Пот и кровь от грубого ремня,

Тяжелы несжатые поля,
Золотого века полнокровье.
Чем бы стала ты, моя земля,
Без опустошающей любови!

Да, любовь, и до такой тоски,
Что в зените леденеет сердце,
Вместо глаз кровавые белки
Смотрят в хаотические сферы.

Ты тронул ветку, ветка зашумела.
Зелёный сон, как молодость, наивен.
Утешить человека может мелочь:
Шум листьев или летом светлый ливень,
Когда, омыт, оплакан и закапан,
Мир ясен - весь в одной повисшей капле,
Когда доносится горячий запах

Ты Канадой запахла, Тверская.
Снегом скрипнул суровый ковбой.
Никого, и на скрип отвечает
Только сердца чугунного бой.

Спрятан золота слиток горячий.
Часовых барабанная дробь.
Ах, девчонки под мехом кошачьим
Тяжела загулявшая кровь!

Ты говоришь, что я замолк,
И с ревностью, и с укоризной.
Париж не лес, и я не волк,
Но жизнь не вычеркнуть из жизни.
А жил я там, где сер и сед,
Подобный каменному бору,
И голубой и в пепле лет
Стоит, шумит великий город.