Стихотворение

Два остзейские барона,
Мерзенштейн и Гаденбург,
Чтоб опорами быть трона,
Снарядились в Петербург.

С прусским талером в кармане
До столицы добрались,
Поселилися в чулане
И за службу принялись.

‎Косте Булгакову

Сиял уже свечами храм.
‎На клиросе блея́ли.
Венчался с блядью гнусный хам,
‎Хлыщи венцы держали.
Противу двери от двора
‎Стояли пред амвоном
Четы позорной шафера́:
‎Ярыжкин наш с Платоном.
Давно уж вам знаком майор,

Белая нимфа — под вербой печальной
Смотрит в заросший кувшинками пруд.
Слышишь? Повеяло музыкой дальной…
Это фиалки цветут.

Приди! Испей от чаши сладостной.
Свой дух усталый обнови.
Я буду светлой, буду радостной,
Я буду гением любви.

Я дам лазурные мгновения.
Приди — и сердце обнови
Полётом вольного забвения
Меж белых роз моей любви.

Быть грозе! Я вижу это
В трепетанье тополей,
В тяжком зное полусвета,
В душном сумраке аллей.

В мощи силы раскалённой
Скрытых облаком — лучей,
В поволоке утомлённой
Дорогих твоих очей.

Ты, чистая звезда, скажи мне, есть ли там,
В селениях твоих забвенье и покой?
Когда угаснет жизнь — к далёким небесам
Могу ли унестись от сени гробовой?

Взор твой безмолвен — и всюду мгла;
Солнце закрыла ночь безотрадная,
Сердце, как небо, грусть обвила.
Но жду так кротко, верю так жадно я.

Власти грёз отдана,
Затуманена снами,
Жизнь скользит, как волна,
За другими волнами.

Дальний путь одинок.
В океане широком
Я кружусь, как цветок,
Занесённый потоком.

Душе очарованной снятся лазурные дали...
Нет сил отогнать неотступную грусти истому...
И рвётся душа, трепеща от любви и печали,
В далёкие страны, незримые оку земному.