Стихотворение

Мы выбили
белых
орлов да ворон,
в боях
по степям пролетали.
На новый
ржаной
недосеянный фронт —

Комсомолец —
к ноге нога!
Плечо к плечу!
Марш!
Товарищ,
тверже шагай!
Марш греми наш!

О, как эта жизнь читалась взасос!

Идёшь.
Наступаешь на ноги.

В руках
превращается
ранец в лассо,

а клячи пролёток —
мустанги.

Это было в тропической Мексике, -
Где ещё не спускался биплан,
Где так вкусны пушистые персики, -
В белом ранчо у моста лиан.

Далеко-далеко, за льяносами,
Где цветы ядовитее змей,
С индианками плоско-курносыми
Повстречалась я в жизни моей.

Я вскочила в Стокгольме на летучую яхту,
На крылатую яхту из берёзы карельской.
Капитан, мой любовник, встал с улыбкой на вахту, -
Закружился пропеллер белой ночью апрельской.

В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом
По аллее олуненной Вы проходите морево...
Ваше платье изысканно, Ваша тальма лазорева,
А дорожка песочная от листвы разузорена -
Точно лапы паучные, точно мех ягуаровый.

В Академии Поэзии - в озерзамке беломраморном -
Ежегодно мая первого фиолетовый концерт,
Посвящённый вешним сумеркам, посвящённый девам траурным...
Тут - газеллы и рапсодии, тут - и глина, и мольберт.

Шампанского в лилию! Шампанского в лилию!
Её целомудрием святеет оно.
Mignon c Escamilio! Mignon c Escamilio!
Шампанское в лилии - святое вино.

Проезжие — прохожих реже.
Ещё храпит Москва деляг.
Тверскую жрет,
Тверскую режет сорокасильный «Каделяк».
Обмахнуло
радиатор
горизонта веером.
— Eins!
zwei!
drei!
Мотора гром.
В небо дверью — аэродром.

Не мне российская делегация вверена,
Я —
самозванец на конференции Генуэзской.
Дипломатическую вежливость товарища Чичерина
дополню по-моему —
просто и резко.
Слушай!
Министерская компанийка!
Нечего заплывшими глазками мерцать.