Дмитрий Дмитриевич Минаев

«Он пишет мастерски!» С экстазом бесконечным
Привыкли ренегаты все кричать.
Но если мастером его угодно звать,
То уж конечно «мастером заплечным»…

0

Я расхожусь во всём с тобой
И как люблю тебя — не знаю!
Доволен ты своей судьбой,
Свою судьбу я проклинаю.

Ты веришь людям, их словам,
А я поверю лучше зверю,
За то, что, человек я сам, —
Я и в себя давно не верю.

0

Сознавши смутно немощь века,
Как Диогены поздних лет,
Мы в мире ищем «человека»:
«Где он? — кричим: — кто даст ответ?»
Безумцы! Знайте: в полной силе
Когда бы к нам явился он,
Его б мы тотчас ослепили,
И он бродил бы, как Самсон,

0

В могилу рано. Жажда жизни
Ещё, как в юности, сильна,
Хотя ведёт меня она
От укоризны к укоризне,
К бесплодным жалобам о том,
Что потерял неосторожно,
Что прежде было так возможно
И оказалось глупым сном.
Смеясь бессильно над судьбою,

0

Молода, бессмертна как природа,
Как невеста, сходит в мир свобода.

Перед ней, благоговейно-тих,
Мир не раз склонялся, как жених,

И не раз меж них — земле казалось —
Обрученья тайна совершалась,

5

Долго, жарко молился твоей красоте я,
И мольба так всесильна была,
Что сошла ты с подножья, моя Галатея,
Ты, стату́я моя, ожила.
Но под северной мглою холодного крова
Снова сон тебя прежний сковал
И взошла ты, немая красавица, снова

0

К чему стремимся мы — никак нельзя постичь.
У нас и радости наполовину с горем;
Мы если спим — нас не разбудит бич,
Уж если пьём — так разливанным морем,
Врать захотим — на всю Европу порем дичь,
А драть начнём — весь город перепорем.

5

В зверинце, в железную клетку посажен,
Лев гордый, гроза африканских степей,
В неволе, на узком пространстве двух сажен,
Сживается с участью рабской своей.
И странно смотреть на могучего зверя:
Казалось бы мог он стремительно, в миг,

0

I.

Какой-то драме, пошлой, вялой,
Театр — от кресел до райка —
Безумно хлопал целой залой
И даже как-то ржал слегка.

Триумф обидный!.. Но безмерно
Ты, автор, рад!.. Пойми, бедняк:
Театр был полон, — это верно, —
Да пу́сты зрители-то как!..

0

Завидуя когда-то
Их счастью бесконечно,
Не мог я знать, конечно,
Что сгибнут без возврата
Они для света оба:
Она — под крышей гроба,
Оплакана чужими,
А он — под небесами
Такими… а какими,
Поймёте вы и сами.

0

Pages