Евгений Евтушенко

Когда взошло твоё лицо
над жизнью скомканной моею,
вначале понял я лишь то,
как скудно всё, что я имею.

Но рощи, реки и моря
оно особо осветило
и в краски мира посвятило
непосвящённого меня.

Когда мужчине сорок лет,
ему пора держать ответ:
душа не одряхлела? -
перед своими сорока,
и каждой каплей молока,
и каждой крошкой хлеба.

Когда убили Лорку, -
а ведь его убили! -
жандарм дразнил молодку,
красуясь на кобыле.

Когда убили Лорку, -
а ведь его убили! -
сограждане ни ложку,
ни миску не забыли.

Ночь, как раны, огни зализала.
Смотрят звёзды глазками тюрьмы,
ну а мы под мостом Салазара —
в его чёрной-пречёрной тени.

Оказал нам диктатор услугу,
и, ему под мостом не видны,
эмигрируем в губы друг к другу
мы из этой несчастной страны.

Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы — как истории планет.
У каждой всё особое, своё,
и нет планет, похожих на неё.

А если кто-то незаметно жил
и с этой незаметностью дружил,
он интересен был среди людей
самой неинтересностью своей.

Давно не поёт моя мама,
да и когда ей петь!
Дел у ней, что ли, мало,
где до всего успеть!
Разве на именинах
под чоканье и разговор
сядет за пианино
друг её - старый актер.
Шуткой печаль развеет,
и ноты ищет она,
ищет и розовеет

В стекло уткнувши чёрный нос,
все ждёт и ждёт кого-то пёс.

Я руку в шерсть его кладу,
и тоже я кого-то жду.

Ты помнишь, пёс, пора была,
когда здесь женщина жила.

Но кто же мне была она -
не то сестра, не то жена,

Я был наивный инок. Целью
мнил одноверность на Руси
и обличал пороки церкви,
но церковь — боже упаси!

От всех попов, что так убого
людей морочили простых,
старался выручить я бога,
но — богохульником прослыл.

Я голубой на звероферме серой,
но, цветом обречённый на убой,
за непрогрызной проволочной сеткой
не утешаюсь тем, что голубой.

Любовь неразделённая страшна,
но тем, кому весь мир лишь биржа, драка,
любовь неразделённая смешна,
как профиль Сирано де Бержерака.
Один мой деловитый соплеменник
сказал жене в театре "Современник":
"Ну что ты в Сирано своем нашла?