К. Р.

Как пленительно-тихо в отцветших полях!
‎Наша осень полна обаянья:
Сколько прелести в грустных, безжизненных днях
‎Этой кроткой поры увяданья!

Как хорошо бывало летом
В цветущем садике моём,
Так жарко, знойно так пригретом
Горячим солнечным лучом!
Тот запах липового цвета,
Уж я вдыхал его, вдыхал!
Прошли те дни тепла и света,
Когда весь мир благоухал,
Когда душистого горошка

‎Когда креста нести нет мочи,
Когда тоски не побороть,
Мы к небесам возводим очи,
Творя молитву дни и ночи,
Чтобы помиловал Господь.

Когда меня волной холодной
Объемлет мира суета,
Звездой мне служат путеводной
‎Любовь и красота.

О, никогда я не нарушу
Однажды данный им обет:
Любовь мне согревает душу,
‎Она — мне жизнь и свет.

Когда с зарёй над сонною землёю
Забрезжит луч небесного огня,
Я начинаю новый день мольбою:
‎Благослови меня!

Лишь только вечер, тихо догорая,
Подёрнет сумраком сиянье дня,
Я говорю тебе, о, дорогая:
‎Благослови меня!

Когда, провидя близкую разлуку,
Душа болит уныньем и тоской,
Я говорю, тебе сжимая руку:
‎Христос с тобой!

Когда в избытке счастья неземного
Забьется сердце радостью порой,
Тогда тебе я повторяю снова:
‎Христос с тобой!

‎Красу земли сгубил жестокий
К зиме от лета переход,
И полн лишь неба свод глубокий
Неувядаемых красот.

‎Грустят цветы в саду печальном,
Им ароматом не дохнуть;
Но взор поднимешь; в небе дальнем
Все так же ярок Млечный Путь.

Если ландыша листья средь жаркого лета
‎Мне в тени попадутся лесной,
Я не вижу на них благовонного цвета,
‎Облетевшего ранней весной.

В знойной степи, у истока священной реки Иордана,
В каменных сжато объятиях скал, раскаленных полуднем,
Чудно синея, безмолвно покоится Мертвое море.
Мрачной пустыни бесплодная почва безжизненна, скудна.
Издали волн заколдованных гладь голубую завидев,

‎Давно черемуха завяла,
И на сирени средь садов
Уж не качались опахала
Благоухающих цветов.

‎По длинным жердям хмель зелёный
Вился высокою стеной,
И рдели пышные пионы,
Нагнувшись низко над травой.