Стихотворение

Мне сорок девять лет и потому, быть может,
Мила мне поздней осени печаль.
Мил лес, что сбросил летних листьев кожу,
Мила туманом вытертая даль.

Как в слове букву заменить
Нельзя – погибнет слово.
Так должно и в любви – любить,
И в жизни – жить! И снова

Пусть повторяется строка –
Не стыдно повторенье!
Примите ж, грозные века
На суд свой – откровенье.

Утра осенние мятежны –
Бывает дождь, бывает ветер –
Пронзительный, едва ль не снежный –
Тот самый – настоящий ветер.

Бывает – тучи низко-низко
Плывут, царапая по крышам,
И слышится – зима уж близко…
Вам нет? А мне, так, очень слышно…

Была гроза – гроза ночная.
Была свеча – свеча большая.
Свеча горела на столе.
Сентябрь был… и в сентябре

Был я… Вокруг кривые тени
Дрожали, вопрошая милость,
И нищенкой, встав на колени,
Душа взывала и молилась.

Я люблю осенний вечер –
Мир, окрашенный свечами,
Где закатный тон венчает
Расставания и встречи.

С неподдельной этой грустью,
С полушепотливой речью,
С тем, в чём он всегда искусен –
Я люблю осенний вечер.

Дождик. Осень опять занедужила,
Но читаете верный лист вы.
Посмотрите, как сказочно кружево
Из опавше-летящей листвы!

Отчего это золото палое
И чем душу оно бередит?
Может тем, что когда-то бывал и я –
Этим золотом? Буду ли им?

Уж если детство пролетело,
Что говорить об остальном?
Сперва был лист – лист чистый, белый,
Как снег покровский за окном.

Что стало первой буквой текста
Для вырвавшихся следом лет?
Теперь не вспомнить – нет оркестра
И формы поменялся цвет.

Не шквалу утренних газет
И не издательскому раю,
Но не явившимся на свет –
Свою поэзию вверяю.

В грядущем веке ждут меня
Читателей сердца простые.
Рождённые от букваря,
Но всё-таки совсем иные

Подъезжая под Ижоры,
Я взглянул на небеса
И воспомнил ваши взоры,
Ваши синие глаза.
Хоть я грустно очарован
Вашей девственной красой,
Хоть вампиром именован
Я в губернии Тверской,
Но колен моих пред вами
Преклонить я не посмел

Как с древа сорвался предатель ученик,
Диявол прилетел, к лицу его приник,
Дхнул жизнь в него, взвился с своей добычей смрадной
И бросил труп живой в гортань геенны гладной...
Там бесы, радуясь и плеща, на рога
Прияли с хохотом всемирного врага