Стихотворение

Вы, деньки мои — голуби белые,
А часы — запоздалые зяблики,
Вы почто отлетать собираетесь,
Оставляете сад мой пустынею.

Аль осыпалось красное вишенье,
Виноградье моё приувянуло,
Али дубы матёрые, вечные,
Буреломом, как зверем, обглоданы.

Гвоздяные ноют раны,
Жалят тернии чело.
Чу! Развеяло туманы
Серафимское крыло.

К моему ли, горний, древу
Перервать томленья нить, –
Иль нечающую деву
Благовестьем озарить?

Вы — отгул глухой, гремучей,
Обессилевшей волны,
Мы — предутренние тучи,
Зори росные весны.

Ваши помыслы — ненастье,
Дрожь и тени вечеров,
Наши — мирное согласье
Тяжких времени шагов.

Дрёмны плески вечернего звона,
Мглистей дали, туманнее бор.
От закатной черты небосклона
Ты не сводишь молитвенный взор.

О туманах, о северном лете,
О пустыне моленья твои,
Обо всех, кто томится на свете
И кто ищет ко Свету пути.

Ель мне подала лапу, берёза серьгу,
Тучка канула перл, просияв на бегу,
Дрозд запел «Блажен муж» и «Кресту Твоему».
Утомилась осина вязать бахрому
В луже крестит себя обливанец-бекас,
Ждёт попутного ветра небесный баркас.

Есть на свете край обширный,
Где растут сосна да ель,
Неисследный и пустынный, —
Русской скорби колыбель.

В этом крае тьмы и горя
Есть забытая тюрьма,
Как скала на глади моря,
Неподвижна и нема.

В час зловещий, в час могильный
‎Об одном тебя молю:
Не смотри с тоской бессильной
‎На восходную зарю.

Но, верна словам завета,
‎Слёзы робости утри
И на проблески рассвета
‎Торжествующе смотри.

Не бойтесь, убивающих тело,

Души же не могущих убить.
Еванг<елие> от Матф<ея>, гл. 10, 28.

Как вора дерзкого, меня
У града врат не стерегите
И под кувшинами огня
Соглядатайно не храните.

Костра степного взвивы,
Мерцанье высоты,
Бурьяны, даль и нивы –
Россия, – это ты!

На мне бойца кольчуга,
И подвигом горя,
В туман ночного луга
Несу светильник я.

Лестница златая
Прянула с небес,
Вижу, умирая,
Райских кринов лес.

В кущах духов клиры, –
Светел лик, крыло...
Хмель вина и мирры
Ветром донесло.

Лоскуты рубахи
Треплются у ног...
Камни шепчут в страхе:
«Да воскреснет Бог».