Стихотворение

В этих раскидистых клёнах мы наживёмся всё лето,
В этой сиреневой даче мы разузорим уют!
Как упоённо юниться! ждать от любви амулета!
Верить, что нам в услажденье птицы и листья поют!

Быть может оттого, что ты не молода,
Но как-то трогательно-больно моложава,
Быть может оттого я так хочу всегда
С тобою вместе быть; когда, смеясь лукаво,
Раскроешь широко влекущие глаза
И бледное лицо подставишь под лобзанья,

И ты шёл с женщиной - не отрекись. Я всё заметила - не говори.
Блондинка. Хрупкая. Её костюм был чёрный. Английский. На голове -
Сквозная фетэрка. В левкоях вся. И в померанцевых лучах зари.
Вы шли печальные. Как я. Как я! Журчали ландыши в сырой траве.

Не может быть! вы лжёте мне, мечты!
Ты не сумел забыть меня в разлуке...
Я вспомнила, когда в приливе муки,
Ты письма сжечь хотел мои... сжечь!.. ты!..

Я сидел на балконе, против заспанного парка,
И смотрел на ограду из подстриженных ветвей.
Мимо шел поселянин в рыжей шляпе из поярка.
Вдалеке заливался невидимка-соловей.

Вчера читала я, - Тургенев
Меня опять зачаровал.
Закатный запад был сиренев
И, всё в грядущем обесценив,
Меня к былому призывал.
Шёл тихий снег; вдали долины
Снежели, точно полотно;
Глядели голые малины
В моё любимое окно.

В суровом доме, мрачном, как могила,
Во мне лишь ты, родимая, спасла
Живую душу, и святая сила
Твоей любви от холода и зла,
От гибели ребёнка защитила;
Ты ангелом-хранителем была,
Многострадальной нежностью твоею
Мне всё дано, что в жизни я имею.

И ждал чудес в тревоге непрестанной:
Порой не мог заснуть и весь дрожал,
Всё кто-то длинный, длинный и туманный,
Чернее мрака в комнате стоял…
Мне ужас веял в душу несказанный,
И громко звал я няню и кричал.
И старшие, вокруг моей постели,

И лакомств мне давала мать, отец
Шутил; его насмешливые речи
Я слушал молча, бледный, как мертвец.
И приносили в спальню лампы, свечи:
«Вон там, в углу… смотрите!..» — Наконец
Он исчезал; но жду я новой встречи
С Неведомым и знаю, что опять

С тех пор доныне в бурях и в покое,
Бегу ли я в толпу или под сень
Дубрав пустынных, — чую роковое
Всегда, везде, — и в самый светлый день.
То древнее, безумное, ночное
Присутствует в душе моей, как тень,
Как ужаса непобедимый трепет,