Басни Крылова

Овечкам от Волков совсем житья не стало,
‎И до того, что, наконец,
Правительство зверей благие меры взяло
‎Вступиться в спа́сенье Овец, —
‎И учрежден Совет на сей конец.
Большая часть в нем, правда, были Волки;
Но не о всех Волках ведь злые толки.

‎Когда не хочешь быть смешон,
Держися звания, в котором ты рождён.
‎Простолюдин со знатью не роднися;
‎И если карлой сотворён,
‎То в великаны не тянися,
‎А помни свой ты чаще рост.

Когда Смоленский Князь,
Противу дерзости искусством воружась,
Вандалам новым сеть поставил
И на погибель им Москву оставил,
Тогда все жители, и малый и большой,
Часа не тратя, собралися
И вон из стен московских поднялися,
Как из улья пчелиный рой.

Орёл
Из-под небес на стадо налетел
И выхватил ягнёнка,
А Ворон молодой вблизи на то смотрел.
Взманило это Воронёнка,
Да только думает он так: «Уж брать так брать,
А то и когти что марать!
Бывают и орлы, как видно, плоховаты.

Льву, Кесарю лесов, бог сына даровал.
Звериную вы знаете природу:
У них, не как у нас – у нас ребёнок году,
Хотя б он царский был, и глуп, и слаб, и мал;
А годовалый Львёнок
Давно уж вышел из пелёнок.
Так к году Лев-отец не шуткой думать стал.

Запачканный Голик попал в большую честь —
‎Уж он полов не будет в кухнях месть:
Ему поручены господские кафтаны
‎(Как видно, слуги были пьяны).
‎Вот развозился мой Голик:
По платью барскому без устали колотит
И на кафтанах он как будто рожь молотит,

‎У Барыни, старушки кропотливой,
‎Неугомонной и брюзгливой,
Две были девушки, Служанки, коих часть
‎Была с утра и до глубокой ночи,
‎Рук не покладывая, прясть.
‎Не стало бедным девкам мочи:
‎Им будни, праздник — всё равно;
‎Нет угомона на старуху:

Дитяти маменька расчёсывать головку
‎Купила частый Гребешок.
Не выпускает вон дитя из рук обновку:
Играет иль твердит из азбуки урок;
‎Свои всё кудри золотые,
‎Волнистые, барашком завитые
‎И мягкие, как тонкий лён,
Любуясь, Гребешком расчёсывает он.

‎Предлинной хворостиной
‎Мужик Гусей гнал в город продавать;
‎И, правду истинну сказать,
Не очень вежливо честил свой гурт гусиной:
На барыши спешил к базарному он дню
‎(А где до прибыли коснётся,
Не только там гусям, и людям достаётся).

Два Голубя как два родные брата жили,
Друг без друга они не ели и не пили;
Где видишь одного, другой уж, верно, там;
И радость и печаль, всё было пополам.
Не видели они, как время пролетало;
Бывало грустно им, а скучно не бывало.

«Ну, други, осовели!
Ну, одреи, живей, чтоб волки вас заели!» —
Так, идя у возов, бранил и погонял
Извозчик лошадей. Обоз, однако ж, стал.
Глядит – Пахом его тут с возом обогнал:
«Давно ль с Москвы?» – «Вчерась». – «А я так близ недели.

«Сенюша, знаешь ли, покамест, как баранов,
‎Опять нас не погнали в класс,
Пойдём-ка да нарвём в саду себе каштанов!» —
‎«Нет, Федя, те каштаны не про нас!
‎Ты знаешь ведь, ка́к дерево высоко:
‎Тебе, ни мне туда не влезть,
‎И нам каштанов тех не есть!» —