Без категории

С трудом читая по складам,
Хотят читать между строками,
И, что сказать хотели б сами,
То придают чужим стихам.
Их вразумлять — труды напрасны!
Так и заладили одно!..
Стихи-то, кажется, и ясны,
Да в головах у них темно!

Я видел Бога в Аполлоне,
В Мадонне чуял божество,
И до сих пор уже на склоне
Земных годов всё полн его.
В созданьях нынешнего ж века
Я вижу много лиц живых,
Но — уж не только Бога — в них
Не узнаю и — человека!

Почётным членом избирает
Меня словесный факультет —
И в ваш почтенный круг вступает,
Вам низко кланяясь, поэт.
Всё, что в науку вашу входит,
И вас самих он чтил всегда, —
Не понимает лишь, когда
Речь о поэзии заходит.

Бездарных несколько семей
Путём богатства и поклонов
Владеют родиной моей.
Стоят превыше всех законов,
Стеной стоят вокруг царя,
Как мопсы жадные и злые,
И простодушно говоря:
«Ведь только мы и есть Россия!»

Мирта Киприды мне дай!
Что мне гирлянды цветные?
Миртом любви увенчай,
Юноша, кудри златые!

Мирта зелёной лозой
Старцу венчавшись, отрадно
Пить под беседкой густой,
Крытой лозой виноградной.

Что делать с вами, милые стихи?
Кончаетесь, едва начавшись.
Счастливы все: невесты, женихи,
Покойник мертв, скончавшись.

В романах строгих ясны все слова,
В конце — большая точка;
Известно — кто Арман, и кто вдова,
И чья Элиза дочка.

Двадцатую весну, любя, он встретил,
В двадцатую весну ушёл, любя.
Как мне молчать? как мне забыть тебя,
Кем только этот мир и был мне светел?

Как утром на цветах весенняя роса.
‎Едва она на сей земле блеснула,
‎С улыбкою на здешний мир взглянула
‎И вознеслась к себе на небеса.

Здесь бедная навек сокрыта Тараторка —
‎Скончалась от насморка.

Извержен был, от музыки отвержен
Он хмуро ел различные супы,
Он спал, лицом в холодный мох повержен,
Средь мелких звёзд различной красоты.

Кто яму для других копать трудился,
Тот сам в неё упал – гласит писанье так.
Ты это оправдал, бостонный мой чудак,
Топил людей – и утопился.

Он с колыбели посвятил
Себя идейному страданью
И даже азбуку зубрил
По запрещённому изданью,
Других изданий — не читал
И кончил вечер жизни бурной,
Как непреклонный радикал,
В объятьях девы — нецензурной…