Без категории

Что, если на любовь последнюю твою
Она любовью первою ответит
И, как дитя, произнесёт: «люблю», —
И сумеркам души твоей посветит?
Её беспечности, смотри, не отрави
Неугомонным подозреньем;
К её ребяческой любви
Не подходи ревнивым привиденьем.

Чтобы песня моя разлилась как поток,
‎Ясной зорьки она дожидается:
Пусть не тёмная ночь, пусть горящий восток
‎Отражается в ней, отливается…
Пусть чиликают вольные птицы вокруг,
‎Сонный лес пусть проснётся, — нарядится,

Что-то грезит Баратынский,
Что-то думает Плетнев?

Помню, где-то в ночь с проливным дождём
Я бродил и дрог под чужим окном;
За чужим окном было так светло,
Так манил огонь, что я — стук в стекло…
Боже мой! какой поднялся содом!
Как встревожил я благородный дом!
«Кто стучит! — кричат, — убирайся, вор!

Чуковский, ты не прав, обрушась на поленья.
  Обломки божества — дрова.
Когда-то деревам, близки им вдохновенья,
  Тепла и пламени слова.

79
Два человека в этот страшный год,
Когда всех занимала смерть одна,
Хранили чувство дружбы. Жизнь их, род
Незнания хранила тишина.
Толпами гиб отчаянный народ,
Вкруг них валялись трупы – и страна
Веселья – стала гроб – и в эти дни

Чума явилась в наш предел;
Хоть страхом сердце стеснено,
Из миллиона мёртвых тел
Мне будет дорого одно.
Его земле не отдадут,
И крест его не осенит;
И пламень, где его сожгут,
Навек мне сердце охладит.

Отрывок

Чуть зацветет иван-чай, —
С этого самого цвета —
Раннее лето, прощай,
Здравствуй, полдневное лето.

Липа в ночной полумгле
Светит густой позолотой.
Дышит — как будто в дупле
Скрыты горячие соты.

Чуть сошлись мы — друг друга узнали.
Ваши речи мне в душу запали,
Но, увы! не услышать мне их,
Не услышать мне звуков родных.
Не помочь, видно, горю словами!
На мгновенье я встретился с вами,
Расстаюсь навсегда, навсегда:

Страна живительной прохлады
Лесов и гор гудящих, где
Всклокоченные водопады
Ревут, как будто быть беде.

Для нас священная навеки
Страна, ты помнишь ли, скажи,
Тот день, как из Варягов в Греки
Пошли суровые мужи?

Прекрасно в нас влюбленное вино
И добрый хлеб, что в печь для нас садится,
И женщина, которою дано,
Сперва измучившись, нам насладиться.