Без категории

Чего тебе нужно, тихая ночь?
Зачем ты в открытые окна глядишь
И веешь теплом, и из комнаты прочь
‎ Под звёздное небо манишь?

Чего Улисс не претерпел!
В скитанье десять лет провел;
Гоним Нептуном от Исмара,
Едва ль не вплоть до Гибралтара
Вперёд и взад бедняжка плыл,
А вот теперь Капнист взвалил
На многотерпца вновь обузу
И заставляет плыть — в Отузу!

(Дума)

Все творенья в Божьем мире
Так прекрасны, хороши!
Но прекрасней человека
Ничего нет на земле!

То себя он ненавидит;
То собой он дорожит;
То полюбит, то разлюбит;
За миг жизни век дрожит…

(Дума)

Сгорала свечка восковая,
Прошли дневные суеты,
А дума, сердце разрывая,
Гнала и сон мой и мечты.
Могучий демон и лукавый,
Свободный путник на земле,
Червонец, тусклый, худощавый,
Валялся на моём столе.
Воображение поэта

Полезно ль просвещенье?
Полезно, слова нет о том.
Но просвещением зовём
Мы часто роскоши прельщенье
И даже нравов развращенье;
Так надобно гораздо разбирать,
Как станешь грубости кору с людей сдирать,
Чтоб с ней и добрых свойств у них не растерять,

Пожар стихал. Закат был сух.
Всю ночь, как будто так и надо,
Уже не поражая слух,
К нам долетала канонада.

И между сабель и сапог,
До стремени не доставая,
Внизу, как тихий василек,
Бродила девочка чужая.

Много листьев красовалося
На черёмухе весной
И гостей перебывалося
Вплоть до осени сырой.
Издалёка в ночь прохладную
Ветерок к ней прилетал
И о чём-то весть отрадную
Ей, как друг, передавал.
Чуть, бывало, загорается
Алой зорьки полоса —

Под тенью дуба вековаго,
В скале пустынной и крутой
Сидит враг путника ночнаго —
Черкес красивой и младой.
Но он не замысел лукавой
Таит во мраке тишины,
Не дышит гибельною славой,
Не жаждет сечи и войны.
Томимый негой сладострастной,

Там, где свистящие картечи
Метала бранная гроза,
Лежит в пыли на поле сечи
В три грани чёрная коса.
Она в крови и без ответа,
Но тайный голос произнёс:
«Булат, противник Магомета,
Меня с главы девичьей снес!
Гордясь красой неприхотливой,

Гляжу как безумный на чёрную шаль,
И хладную душу терзает печаль.

Когда легковерен и молод я был,
Младую гречанку я страстно любил.

Прелестная дева ласкала меня;
Но скоро я дожил до черного дня.

Чернил давнишних блеклый цвет,
И разный почерк разных лет
И даже дней — то строгий, чёткий,
То вроде сбивчивой походки —
Ребяческих волнений след,
Усталости иль недосуга
И просто лени и тоски.
То — вдруг — и не твоей руки