Сны

Под забором у края степей
Сладко спал одинокий репей,
Спал и видел прекрасные сны,
Как он вцепится в чьи-то штаны,
В волчий хвост или в заячью грудь
И в далёкий отправится путь.

В леса безлюдной стороны
И чуждой шумному веселью
Меня порой уносят сны
В твою приветливую келью.

В благоуханье простоты,
Цветок — дитя дубравной сени,
Опять встречать выходишь ты
Меня на шаткие ступени.

О весенние сны в дортуаре,
О блужданье в раздумье средь спящих.
Звук шагов, как нарочно, скрипящих,
И тоска, и мечты о пожаре.

Когда погаснет к ночи свет дневной,
когда заря уйдёт в края иные, -
земные сны овладевают мной,
бессвязные, случайные, земные...

События вершатся наобум,
ползут по швам обыденные связи,
и бесконтрольный полуночный ум
живёт, освободившийся от яви!

М/не снова снится чудный сон.
А/ в нём опять в тебя влюблён.
Г/реховных мыслей чую страсть.
И/ я хочу в них снова впасть.
Я/вилась, чтобы, как во сне.

Нет, не жди ты песни страстной,
Эти звуки - бред неясный,
Томный звон струны;
Но, полны тоскливой муки,
Навевают эти звуки
Ласковые сны.

По равнине вод лазурной
Шли мы верною стезёй, —
Огнедышащий и бурный
Уносил нас змей морской.

С неба звёзды нам светили,
Снизу искрилась волна,
И метелью влажной пыли
Обдавала нас она.

Под забором у края степей
Сладко спал одинокий репей.
Спал и видел прекрасные сны,
Как он вцепится в чьи-то штаны,
В волчий хвост или в заячью грудь
И в далёкий отправится путь.

В любви основа всех основ –
Осуществленье наших снов,
И самых поэтичных,
И самых неприличных.

Сны и тени,
Сновиденья,
В сумрак трепетно манящие,
Все ступени
Усыпленья
Лёгким роем преходящие,

Сны раздумий небывалых
Стерегут мой день.
Вот видений запоздалых
Пламенная тень.

Все лучи моей свободы
Заалели там.
Здесь снега и непогоды
Окружили храм.

Стали сны единой достоверностью.
Два и три — таких годов орда.
На четвёртый (кажется, что Лермонтов) —
Это злое имя «Кабарда».

Были же веснушчатые истины:
Мандарином веяла рука.
Каменные базилики лиственниц,
Обитаемые облака.