Саша Чёрный

На скамейке в Александровском саду
Котелок склонился к шляпке с какаду:
«Значит, в десять? Меблированные "Русь"...»
Шляпка вздрогнула и пискнула: «Боюсь».
— «Ничего, моя хорошая, не трусь!
Я ведь в случае чего-нибудь женюсь!»
Засерели злые сумерки в саду,

За тяжёлым гусем старшим
Вперевалку, тихим маршем
Гуси шли, как полк солдат.

Овцы густо напылили,
И сквозь клубы серой пыли
Пламенел густой закат.

А за овцами коровы,
Тучногруды и суровы,
Шли, мыча, плечо с плечом.

В стеклянном ящике
Случайно сбились в кучу
Сто разных душ...
Выходят-входят.
Как будто рок из рога бытия
Рукой рассеянною сыплет
Обрывки слов, улыбки, искры глаз
И детские забавные ужимки.
Негр и француз, старуха и мальчишка,

1. Дом Шиллера

Немцы надышали в крошечном покое.
Плотные блондины смотрят сквозь очки.
Под стеклом в витринах тлеют на покое
Бедные бессмертные клочки.

В облаках висит луна
Колоссальным померанцем.
В сером море длинный путь
Залит лунным медным глянцем.

Я один... Брожу у волн,
Где, белея, пена бьётся.
Сколько нежных сладких слов
Из воды ко мне несётся...

Светлый немец
Пьёт светлое пиво.
Пей, чтоб тебя разорвало!
А я, иноземец,
Сижу тоскливо,
Бледнее мизинца,
И смотрю на лампочки вяло.
Просмотрел журналы:
Портрет кронпринца,
Тупые остроты,
Выставка мопсов в Берлине...

В коридоре длинный хвост носилок...
Все глаза слились в тревожно-скорбный
взгляд, -
Там, за белой дверью, красный ад:
Нож визжит по кости, как напилок, -
Острый, жалкий и звериный крик

Яркий цвет лесной гвоздики.
Пряный запах горьких трав.
Пали солнечные блики,
Иглы сосен пронизав.

Душно. Скалы накалились,
Смольный воздух недвижим,
Облака остановились
И расходятся, как дым...

Серьёзных лиц густая волосатость
И двухпудовые, свинцовые слова:
«Позитивизм», «идейная предвзятость»,
«Спецификация», «реальные права»...

I. Каменщики

Ноги грузные расставивши упрямо,
Каменщики в угловом бистро сидят, -
Локти широко упёрлись в мрамор...
Пьют, беседуют и медленно едят.