Иван Алексеевич Бунин

Вот и скрылись, позабылись снежных гор чалмы.
Зной пустыни, путь к востоку, мёртвые холмы.

Каменистый, красно-серый, мутный океан
На восток уходит, в знойный, в голубой туман.

И всё жарче, шире веет из степей теплынь,
И всё суше, слаще пахнет горькая полынь.

В горах Сицилии, в монастыре забытом,
По храму тёмному, по выщербленным плитам,
В разрушенный алтарь пастух меня привёл,
И увидал я там: стоит нагой престол,
А перед ним, в пыли, могильно-золотая,
Давно потухшая, давным-давно пустая,

Как всё вокруг сурово, снежно,
Как этот вечер сиз и хмур!
В морозной мгле краснеют окна нежно
Из деревенских нищенских конур.

Ночь северная медленно и грозно
Возносит косное величие своё.
Как сладко мне во мгле морозной
Моё звериное жильё!

Как печально, как скоро померкла
На закате заря! Погляди:
Уж за ближней межою по жнивью
Ничего не видать впереди.

Далеко по широкой равнине
Сумрак ночи осенней разлит;
Лишь на западе сумрачно-алом
Силуэты чуть видны ракит.

Как светла, как нарядна весна!
Погляди мне в глаза, как бывало,
И скажи: отчего ты грустна?
Отчего ты так ласкова стала?

Но молчишь ты, слаба, как цветок…
О, молчи! Мне не надо признанья:
Я узнал эту ласку прощанья, —
‎Я опять одинок!

Как флёром даль полей закрыв на полчаса,
Прошёл внезапный дождь косыми полосами —
И снова глубоко синеют небеса
‎Над освежёнными лесами.

Какая тёплая и тёмная заря!
Давным-давно закат, чуть тлея, чуть горя,
Померк над сонными весенними полями,
И мягкими на всё ложится ночь тенями,
В вечерние мечты, в раздумье погрузив
Всё, от затихших рощ до придорожных ив,

Канарейку из-за моря
Привезли, и вот она
Золотая стала с горя,
Тесной клеткой пленена.

Птицей вольной, изумрудной
Уж не будешь,- как ни пой
Про далекий остров чудный
Над трактирную толпой!

Пустынная Яйла дымится облаками,
В туманный небосклон ушла морская даль,
Шумит внизу прибой, залив кипит волнами,
А здесь  — глубокий сон и вечная печаль.

Когда вдоль корабля, качаясь, вьётся пена
И небо меж снастей синеет в вышине,
Люблю твой бледный лик, печальная Селена,
Твой безнадежный взор, сопутствующий мне.
Люблю под шорох волн рыбацкие напевы,
И свежесть от воды  — ночные вздохи волн,